Юрий Бурш, уже экс-музыкальный редактор радиостанции «Радиус FM», — личность совсем не медийная. Однако это не помешало ему встретиться с корреспондентом Ultra Music, чтобы разобраться, что же такое на самом деле это страшное слово «формат», и найти кратчайший путь для песни на радио.
Как Вы стали музыкальным редактором?
На радио я очень давно — с 1999 года. Я пришел простым практикантом в технический отдел, после освоил профессию звукорежиссера, затем побыл немного ведущим, но в основном работал именно звукорежиссером. Музыкальным редактором я стал лет пять назад. К тому моменту я столько же времени работал на радио, усвоил принципы построения музыкального эфира — и стал преемником Димы, который был до меня. Это просто история карьерного роста. Я не с улицы пришел и стал музыкальным редактором, я обучался на практике на самом радио, посещал профильные курсы.
Почему же сейчас Вы оставили эту должность (сейчас Юрий является заведующим техническим отделом — прим. U.M.)?
Работа с музыкой интересная и творческая, но у меня есть вторая страсть — это техника. Я решил, что можно от музыки немного и отдохнуть. Я хочу получать удовольствие от нее, слушать беспристрастно, а то получается, что работа меня настигает везде. Я уже давно не могу просто так слушать музыку, потому что постоянно ищу в ней нюансы, оцениваю по формату — и это тяжеловато. Правда, говорить, что со старой работой я завязал, не спешу.
Какие плюсы и минусы Вы могли бы выделить в этой профессии?
Самый очевидный плюс, который я уже упоминал, — работа интересная. Это понимают даже те, кто вообще далек от работы на радио. Но они не всегда осознают, в чем смысл этой работы: это не мешки ворочать и не вагоны разгружать, а просто сидеть и слушать музыку — всем так хочется. С одной стороны — да, но с другой стороны музыки на самом деле вагон, который нужно разгрузить и послушать (смеется). Это бывает утомительно, потому что попадаются такие перлы, которые по понятным причинам не идут в эфир. И если подобные экземпляры дать послушать людям со стороны, тогда они согласятся, что работа непростая, местами даже вредная (смеется). Но она творческая и нетяжелая физически, да и много знакомых артистов появляется.
Вот недостатки выделить сложно. Единственный по-настоящему существенный минус в том, что работа начинает везде преследовать, потому что к музыке начинаешь относиться абсолютно иначе. А она нас буквально окружает в повседневной жизни.
Ну, если работа на самом деле такая интересная, почему среди музыкальных редакторов такая текучка кадров (за недолгое время существования рубрики двое редакторов уволились, да и сам Юрий сменил должность — прим. U.M.)?
На «Радиусе» текучки нет, музыкальных редакторов тут всего двое было, сейчас третий. Предположить причины текучки на других, в принципе, можно. Может, люди ожидают от этой работы сверхвысоких зарплат, так как профессия довольно-таки редкая, но она оценивается как работа обычного ведущего музыкального или новостного эфира. Может, им денег не хватает? (смеется) Еще многое зависит от руководства радиостанции и взаимопонимания в процессе построения эфира. В этом плане мне повезло, не всем так везет.
А как насчет утверждения «три года для музыкального редактора — это фантастика»?
Ну, у каждого человека есть периоды активности, так называемый «работун». Человек приходит на новое место — и ему хочется горы свернуть. Со временем работа становится более равномерной. Может, для кого-то три года — это первый критический период после свадьбы (смеется)? Мол, надоело, сменю-ка я работу.
Каково Ваше отношение к вопросу о 75% белорусской музыки в эфире?
Вопрос больной. Но я не стану жаловаться, потому что никому не интересно в очередной раз услышать, что у нас нет хорошей музыки. Тем более, что многие не согласны с такой постановкой вопроса, что нечего крутить. Нечего крутить было в тот момент, когда этот закон только ввели. Сейчас произошел своеобразный скачок массовости белорусской музыки, и я слышал множество мнений совершенно посторонних людей, что сейчас не поет только ленивый. Теперь очень просто попасть на радио или телевидение, потому что нет адекватного предложения тому спросу, который существует. Любому радио и любой телекомпании нужно новое поступление музыки, и для такой высокой квоты белорусской музыки необходимо много талантливых людей. И они безусловно есть. То, что мы слышим в эфире — это выжимка из того, что подходит под формат конкретной радиостанции.
Кстати говоря, о формате. Это слово в нашей рубрике стоит на втором месте по степени употребления после «радио», но далеко не все понимают, что это такое на самом деле.
В интернете можно найти официальные определения формата, но я объясню, как говорится, на пальцах. Формат — это лицо станции. Представим радиостанции магазинами: одни специализируются на мебели, другие на продуктах питания. То есть идя в мебельный магазин, вы не собираетесь покупать там колбасу. То же самое и с радиостанциями, они должны соответствовать ожиданиям своего сегмента слушателей. Лицо станции можно распознать за пару минут прослушивания. Либо вам нравится музыка и вы остаетесь, либо вы идете дальше по волнам в поисках любимой. Суть формата — в подборе песен примерно одинаковой фактуры и жанра. К примеру, вы наткнулись на песню Бритни Спирс — и она вам понравилась. Значит следующая песня Леди Гаги тоже не будет вам противна. Формат — это ответ ожиданиям своего слушателя.
Формат нашей радиостанции — это соотношение 60% новостей к 40% музыки, поэтому любой человек, включивший наше радио хотя бы на 5 минут, в любом случае услышит новости. Они могут быть или развлекательными, или новостями экономики, политики и т. д.
Как молодым исполнителям, которые хотят слышать свои песни на радио, понять, подходит их песня или нет?
Чтобы попасть в эфир любой станции, нужно прежде всего сесть и послушать её. Если на волне нет той музыки, которую они хотят предложить, то нет смысла и нести. Например, на «Радиусе» не звучат песни Аллы Пугачевой и Валерия Леонтьева, не потому, что они «плохие», а потому что ставить их песни рядом с современными лидерами мировых хит-парадов довольно нелепо, ретро-музыка играет на другой радиостанции. Песню на английском языке на «Русское радио» тоже нести бесполезно.
Представим, что я молодая певица со стопроцентно форматным хитом. Что я должна сделать, чтобы моя песня попала в эфир?
Все довольно просто. Например, у вас есть хорошая песня, но вы не знаете ни музыкального редактора, ни даже адреса радиостанции. Тогда звоните в справочную, узнаете номер станции, звоните туда и спрашиваете, кому отдать песню. Таким образом молодые исполнители приносят мне песни либо на дисках, либо отправляют по электронной почте. Однако, лучше предварительно позвонить, потому что на сайте указан адрес не редактора, а рекламного отдела. Поэтому песни иногда и туда отсылаются (смеется).
Белорусская музыка попадает в эфир только посредством дисков и писем, которые присылают музыканты, или Вы сами ищете что-то в интернете?
Есть песни, которые становятся известными благодаря интернету. Можно зайти на тот же Зайцев.нет или какой-то аналогичный сайт, где просто выкладывается музыка. Они хороши тем, что там есть топ по скачиванию. И если песня туда попадает и подходит по формату, пусть даже исполнитель абсолютно не известен, почему бы и не взять в эфир? Что касается конкретно белорусской музыки, искать ее через Живой Журнал, или персональные странички исполнителей, как некоторые предлагают, глупо. Вероятность того, что песня, выложенная на чьей-то личной странице, попадет в поле зрения музыкального редактора, довольно мала. Лучше либо сразу обратиться по адресу, либо закачать песню на те сайты, за которыми редакторы следят, например, http://radiohit.by/ .
Один из комментариев к интервью с Алесей Островской гласил, что «у FM в Беларуси закончились идеи». Неужели совсем никаких новых имен Вы для себя не открыли за время работы на радио?
Почему же, иногда совершенно неожиданно появляются самородки, которые при этом делают музыку высокого качества. Причем записывают они её не где-то в профессиональной студии, а у себя дома. Просто у этих людей руки из нужного места растут. Я не буду никого рекламировать, но такие люди попадаются постоянно.
Наши читатели сошлись во мнении, что сейчас радио — это фон. Только вот мы так и не смогли разобраться, хорошо это или плохо?
Это хорошо. С тех пор, как радио стало коммерческим и перестало использоваться в целях пропаганды, политика построения эфира такова, что радио не должно раздражать. Конечно, можно устроить шоу «кричалок и пищалок», но это радио может себе позволить только не в рейтинговое время, а только тогда, когда на волне будут ценители этого шоу. В то время, когда радио слушает основная масса людей, оно не должно мешать водить машину или работать в офисе.
Что бы Вы хотели крутить в эфире, несмотря на формат?
Это одна из ошибок работников радио, что они свои личные пристрастия выносят в эфир. Это можно сделать в своей авторской программе. Но если одна и та же песня крутится постоянно только потому, что она нравится ди-джею — это неправильно. Лучше наслушаться этой песни дома, пока не надоест, а в эфир пускать ту музыку, которая туда попала обоснованно.
А каковы Ваши музыкальные предпочтения в целом?
Раньше я слушал музыку по принципу «нравится — не нравится». Позже, когда я стал анализировать то, что слушал, я понял, что мне больше нравятся песни, текст которых я либо не понимаю, либо где он вообще отсутствует. Я люблю композиции, в которых музыка первична и понятна без слов. Как в классике. У многих людей восприятие музыки строится на эмоциях, как у маленьких детей: они не понимают ещё слов, но они могут чувствовать настроение, просто слыша интонацию. Вот и я стараюсь слушать музыку, как младенец.
Кстати, о Вашем детстве. Вы уже тогда себя видели на радио или, как все дети, стремились в космос?
Когда родители спрашивали меня, кем я хочу стать, я отвечал, что директором, потому что они не работают, а только приказывают (смеется). Но в детстве моим любимым хобби было как раз прослушивание музыки. У папы был бобинный магнитофон, слушать который я мог часами, а у бабушки слушал виниловые пластинки. Я не могу сказать, что я спал и видел себя на радио. Зато я видел себя как раз окруженным музыкой и аппаратурой. К этому я, собственно, и пришел.
«Просто у этих людей руки из нужного места растут. Я не буду никого рекламировать, но такие люди попадаются постоянно.»- а куда эци самародки патом диваюца.им што руки перазатацываюць пад другое места