Денис Блищ: «Если вокруг видишь сплошные теории заговора, нужно менять профессию»

Корреспондент Ultra-Music встретился с редактором портала Onliner.by Денисом Блищом и поговорил с ним о том, как творчество Олега Газманова сделало его поклонником тяжёлой музыки и почему поклонники теорий заговоров не должны работать в журналистике.

Сотрудники офиса Onliner.by снуют туда-сюда межу стеклянными перегородками. Нас встречает Денис, и мы вместе отправляемся искать закуток, где можно было бы поговорить. «К сожалению, в моём кабинете нельзя. Вы всё-таки посторонние, политика компании». Мы и не стремились выведать корпоративную тайну, но когда прозвучало слово «нельзя», начал душить непроизвольный интерес. Шеф-редактор Onliner.by явно был настроен поговорить о своём хобби и посетовал, что на Ultra-Music мало пишут о метале. Впрочем, мы вряд ли смогли бы рассказать Денису много нового — счёт отслушанных им альбомов в этом жанре уже наверняка перевалил за пару тысяч. Ну вот, только в этом году он ждёт больше двухсот пластинок.

«Я музыкой не живу, я её потребляю»

— А вы за все две сотни заплатите?

— За музыку нужно платить. Это принципиально. Существует авторский труд, капиталовложения, и всё это должно оплачиваться. С другой стороны, рекорд-лейблы — и это лишь моё мнение — в своё время имели сверхдоходы. Теперь они этих доходов не имеют, но отказываться от них так просто не хотят или не могут — я точно не знаю, не разбираюсь во всем этом бизнесе, он очень сложный. По сути, мы имеем Интернет, сделавший доступным огромное количество музыки, и звукозаписывающие компании, которые вынуждены существовать в абсолютно новой реальности.

— Сами могли бы заниматься чем-то подобным?

— Музыкальным бизнесом? Однозначно нет. Он очень далёк от меня, да и сам я вообще не бизнесмен. Люди, которые работают в рекорд-лейблах, очень плотно сидят на музыке, можно сказать, живут ей. Я музыкой не живу, я её потребляю.

— Сможете вспомнить момент, когда вы стали уже серьёзным потребителем?

— Мне было лет, я так думаю, 12. До этого мой отец, в принципе, всё время слушал музыку и немного приучил меня к The Beatles, Deep Purple и прочему. А началось всё с того, что отец в конце восьмидесятых купил машину, где была магнитола. Я очень хорошо помню, как на колхозном рынке, который находился на улице Кулешова, на Партизанском проспекте, он приобрёл пару кассет. И первым на этой автомагнитоле я послушал альбом Газманова, там ещё была песня о есауле, а на второй стороне этой же кассеты были песни «Любэ». Затем был уже Цой, ну, а после начал слушать рок вроде Aerosmith и Guns’n’Roses — на рынках продавались такие жуткие аудиокассеты. А уже в году 94-м друг дал мне послушать Iron Maiden — альбом Powerslave. Вот это меня зацепило сразу же, ну, а затем понеслась…

— То есть меломаном вы стали благодаря Iron Maiden?

— В общем, да, но слушать приходилось всё, что удавалось найти в киосках. Большого выбора не было. Я в то время ещё не знал о таких точках, как студия звукозаписи на Захарова (люди постарше должны помнить это место). А в ларьках в основном был ширпотреб, но иногда туда случайно попадали такие группы, как Helloween. Кстати, именно тогда абсолютно наугад я купил один из их лучших альбомов — «Keeper of the Seven Keys». Кроме того, в девяностых выходил культовый журнал Legion, который делал Андрей Мэн. Его можно было купить в киоске у станции метро «Тракторный завод». Так вот, Legion просто перевернул моё нежное, неопытное сознание.

— Его наследником стал «Музыкальный журнал».

— Да, я там даже работал. И в «Музыкальной газете». Просто я всегда хотел быть журналистом и писать о музыке. Тогда на радио было несколько передач, которые освещали «тяжёлую» музыку, таких, как «Затерянный мир». И вот как раз туда однажды пригласили Андрея Мэна, а с радиоведущим можно было общаться с помощью пейджинговых сообщений. Я написал Мэну, что я, мол, такой то, мне нравятся ваши издания, хочу у вас работать. Андрей попросил меня ему перезвонить — ну, так, собственно, всё и началось.

— Почему вышло, что такие культовые издания бесславно сгинули?

— Само собой, их немного побил Интернет, потому что издавать газету — это в принципе дорого. Газеты пострадали все — не только музыкальные. Это одна из причин. Кроме того, был крайне вялый менеджмент — управление редакциями было… Непрофессиональное. Газета умерла бы всё равно, но могла бы умереть намного позже. И не как боевой листок. Тут целый ряд причин, внешних и внутренних. Исчезла «Музыкальная газета», «Компьютерная газета» и прочие подобные издания, поскольку целевая аудитория попросту перестала их покупать. Есть Интернет с кучей различных ресурсов, вот и всё.

— С другой стороны, есть такие издания, как Rolling Stone, которые пока что худо-бедно покупают.

— Тут немного другое, у журнала есть своё обаяние. Это другая схема потребления медиа, он сам по себе более жизнеспособен. Журналы будут существовать, правда, не знаю, насколько долго. Я даже специализированных журналов не читаю — неинтересно, есть Интернет. Там всего больше, и информация поступает гораздо быстрее.

— Газетам, по-вашему, осталось недолго?

— Газеты уйдут, это точно. Издавать их сейчас нет никакого смысла, когда Интернет лезет из каждого утюга. Люди сейчас не читают газеты за утренним кофе, они читают iPad.

— Кстати, а музыку вы как слушаете — тоже исключительно на компьютере?

— Исключительно.

— Только mp3?

— Только mp3. Я не любитель hi-end аппаратуры, совсем этого не понимаю. Возможно, у меня какие-то проблемы со слухом, не знаю. Нет, это, конечно, всё звучит здорово, но при том объёме музыки, который я потребляю, такое просто нереально осуществить.

— Ну, а винил, например?

— Вот это классная штука, винил я очень люблю. У меня есть мечта купить себе проигрыватель, но у меня просто пока нет помещения, куда я мог бы его поставить.

— К вопросу о прослушивании mp3. Ваш профайл на last.fm пестрит всякими интересными именами, но есть там и очень интересные — Бритни Спирс, например…

— Да, есть она там, как и ещё несколько откровенно попсовых исполнителей, которых я иногда слушаю. Нравится мне раннее творчество Бритни Спирс, ничего не могу с собой поделать :) Ещё люблю то, что делает рэпер Серёга: думаю, что это достаточно искренне, и эстетика всех этих спальных районов на его первых дисках мне очень близка. Но в основном я слушаю тяжёлую музыку. Так уж сложилось, что меня крайне редко цепляет что-то ещё.

— На концерты ходите?

— Да, довольно часто.

— Какая площадка в Минске вам нравится больше всего?

— Да никакая. Что у нас вообще может нравиться? Из клубов средних размеров у есть только Re:Public — это ужасное место, я даже эпитетов других не буду искать. Ужасное, в первую очередь, звуком своим. Можно было бы закрыть глаза на раздолбанные туалеты, жуткий интерьер, но там просто плохой звук. Единственное, что там хорошего — это бар. Вот бар там неплохой для такого места. Но туда ведь музыку приходят слушать, в основном. Вот в «Реакторе» звук был хороший, хотя он всем и не нравился. Хотя Re:Public можно уважать хотя бы за то, что он просто есть.

«Я люблю, чтобы была чистота и порядок, как в Минске, например»

— Вы были в США два раза. Там-то наверняка выбор побольше.

— Нет, ни на какие концерты я там не попал. Одно шоу меня заинтересовало, но проходило оно где-то не пойми где, в какой-то пиццерии. Лень было ехать просто. Впечатления от этой страны у меня неоднозначные. Сан-Франциско американцы любят за его особенную какую-то атмосферу. Не сказал бы, что разделяю такие эмоции. Прикольно, но не более того. Лас-Вегас, напротив, очень впечатляет, но своим пафосом начинает давить на мозг в первый же день. Этот город — эталон китча. То есть туалеты с мрамором и лепниной — это там абсолютно нормально. Такие вещи впечатляют, но давят. Но как место, построенное для выкачивания денег из людей, — абсолютно идеальное. Пожалуй, самое идеальное на планете. Жить бы я там не смог — там кошмарное лето, я б его не перенёс. Нью-Йорк в первый приезд мне совершенно не понравился. Манхеттен вообще весь побитый и обшарпанный — асфальт, здания, парки. Я был в шоке, поскольку люблю, чтобы была чистота и порядок, как в Минске, например. Только во второй приезд смог ощутить атмосферу этого города с его небоскрёбами. А в Сан-Франциско, кстати, я зашёл в музыкальный магазин — очень большой. Огромный зал, огромный выбор музыки. Меня приятно удивило большое количество покупателей и очереди у касс. То есть в Америке индустрия как-то живёт. Но жить бы я там всё равно не хотел :)

— А где бы смогли, кстати, жить, при необходимости или желании эмигрировать?

— С точки зрения уровня жизни мне очень нравится Германия, хотя страна эта достаточно скучная. Строго всё, порядок кругом. Мне ни с какой стороны не понравилась Франция, как и Швейцария — люди там очень замкнутые и иностранцев категорически не принимают. В Норвегии вот неплохо, но просто невероятно дорого. Катастрофически.

«Я не верю в каких-то серых кардиналов, которые отдают подобные приказы»

— Возвращаясь немного назад… В блоге вы упомянули о теракте в Бостоне.

— Как любой здравомыслящий человек, я осуждаю экстремизм во всех его проявлениях — от выкрикивания лозунгов до того, что произошло в Бостоне.

— Там есть ссылка на независимое расследование происшествия, где подвергается сомнению в официальная версия событий. Вы сторонник теории заговоров?

— Нет, абсолютный противник. На сто процентов противник.

— То есть и Кеннеди, к примеру, застрелил его «официальный» убийца?

— Ну, может, и не он, но не факт, что это было именно ФБР. Но история рано или поздно всё расставляет на свои места, и, насколько я помню, ни одна из подобных теорий так толком и не подтвердилась. Возможно, я плохой историк, но теории заговоров — последнее прибежище тех, кто не хочет верить вообще ни во что. Если говорить конкретно о подобных происшествиях, то я не представляю, как здравомыслящему человеку во власти придёт в голову убивать людей с какой-то непонятной целью. Разумеется, произойти может всё, что угодно, но в целом теории заговоров, на мой взгляд, несостоятельны.

— Ну, Никсон ушёл в отставку стараниями двух журналистов, которые раскрыли заговор в «верхах».

— Давайте учитывать, что время было особенное. Ну зачем кому-то в Бостоне взрывать людей? Для чего? Я не верю в каких-то серых кардиналов, которые отдают подобные приказы. Это просто нелогично. Если американцы хотят применить силу, дать кому-то по башке, то они просто приходили и давали по башке, без многоходовых комбинаций. Это сильная страна, они могут себе это позволить.

— Ну, а как следует поступать журналисту, который всё же сомневается в официальной версии того или иного события?

— Журналист, который поддерживает теорию заговора, — плохой журналист. Всегда нужно опираться на здравый смысл. Если вокруг видишь сплошные теории заговора, нужно менять профессию. А ещё лучше — обратиться к районному психотерапевту. Потому что, на мой взгляд, когда журналист в чём-то сомневается и у него есть юридические аргументы, он должен выполнять свою работу, опираясь на здравый смысл и законные методы ведения расследования.

— По-вашему, журналистика сохранила статус «четвёртой власти»?

— Конечно. СМИ влияют на поведение людей, общественное мнение, на реакцию властей, которые должны думать о том, как отреагирует пресса. С другой стороны, сейчас журналистика потеряла функцию информационную. То есть она перестала главенствовать. Большую важность приобрела функция развлекательная. Я часто говорю студентам, что новость о том, что Уитни Хьюстон умерла, носит именно такой характер. Мне не верят, но я отвечаю, что людям просто интересно прочитать о том, как умерла какая-то звезда, желательно с пикантными подробностями. А если ещё и фоточки какие-то будут — вообще замечательно. Вот в эту сторону сделала шаг современная журналистика. Но это ответ на запросы общества.

— А вам не кажется, что у многих изданий и журналистов сегодня цель не информировать и даже не развлечь, а спровоцировать?

— Ну, это, в принципе, неплохо. Аудитория всегда расколота на группы с разными точками зрения. Журналист, который пишет о событии на стыке этих точек зрения, создаёт возможность дискуссии, вызывая тем самым у читателей желание, мягко говоря, побеседовать друг с другом. А дискуссия — это всегда хорошо.