Леонид Павлёнок: «В старших классах я начал задумываться о профессии агронома»

Одним февральским вечером в коридоре просторной квартиры разгорелась любопытная дискуссия. О значимости текста в песнях спорили фотограф Ultra-Music Валентин и лидер группы «Нагуаль» Леонид Павлёнок, который в этот раз стал героем «Домашнего задания». А двумя часами ранее…

Мастер на все руки

Двумя часами ранее, предварительно заблудившись среди леса, мы звоним в квартиру семьи Павлёнков, живущих за Минском. Встречает нас один Леонид: его жена Аня с дочкой отдыхает в Германии.

— Мы переехали два года назад, но постоянно заниматься ремонтом нет времени, — показывает Павлёнок на закрытые двери нескольких комнат: жилая только часть квартиры. — Мы много бываем вне дома — с концертами.

Обращаем внимание, что большая часть мебели сделана из дерева: светлого — в комнате, тёмного — на кухне.

— Нам очень нравится такой стиль, он называется back to village, — объясняет Лёня. — Буфеты и стеллажи были куплены. Деревянный кухонный стол делал я. Мы с женой нарезали сухих стволов, брёвнышек, а столешницу вырезали по кругу из половых досок. Пол клал вместе с приятелем.

— Даже пахнет деревом.

— Краской пахнет. Но краска специальная — на основе подсолнечного, соевого и осотового масел с добавлением воска. И бензина, чтобы краска получилась… Ой, я вам уникальную вешалку покажу! Из дерева, — отводит нас музыкант в ванную.

— Тоже сам делал?

— Да, дома мы всё максимально делаем сами.

Рассматриваем содержимое полок одного из стеллажей: небольшой барабан из Африки, привезённый другом и соседом Павлёнков Андрусем Такиндангом, картина, написанная им же, — Лёня с женой. Подарок на свадьбу, как пояснил музыкант. Рядом — ещё один презент от Такинданга — портрет Лёни.

— В нём моя суть: лесной барабанщик, который играет веточками почти на пне, — смеётся Павлёнок.

Тут же стоят банки с сухими травами — клевером и липой, любимая книга Леонида — «Жизнь» Кита Ричардса. Биографической литературы у музыканта целая коллекция — Том Уэйтс, «История группировки „Ленинград“», Боб Марли.

— А вот этот ксилофон делали африканские умельцы, — стучит молоточком по деревянным брускам музыкант, демонстрируя звучание инструмента.

— А чем твоя жена занимается? Кроме того, что с тобой в группе играет?

— Она сейчас активно работает с проектами, связанными с детьми. Это развивающие музыкальные занятия, войлочный спектакль (к нему сейчас планируется ещё один) и концерты — мы выступаем как дуэт «Скворечник». А перед Новым годом вместе с проектом «Бусы» Аня и Настя Хомич устроили пряничную ёлку: дети раскрашивали пряники глазурью, фигурки животных из гипса, с Дедом Морозом разучивали специальную песню, была волшебная фотозона от Златы Глотовой.

— У вас же есть дочка?

— Да, ей полтора года. Сейчас Аня учит с ней алфавит. Показывает, например, на букву, А и поясняет — арбуз, Б — бабушка. Разучивает и форму букв, и слова. А потом показывает: Г — гитара. Дочка: «Папа!» — смеётся Лёня. — Мы всё время её с собой возим, она на всех наших представлениях бывает, всё видит, слышит, со многими общается.

— Как её назвали?

— Ева. Мы влюблены в это имя, даже этимологию не смотрели: мы звуковые гурманы.

— Если будет сын… — предполагает Валентин.

— Нет, не Адам. Но нам нравятся всякие экзотические имена. Например, я безумно люблю имя Фёкла.

— Но ребёнка решили пожалеть?

— Да, есть такие имена, с которыми, возможно, трудновато будет.

В это время музыкант заваривает чай на травах — с мятой, клевером и смородиной. Достает баночку мёда.

— Ещё мы делаем — ну, я только помогаю, жена с проектом «Бусы» делает — квесты для детей. Квест — это культурно-поисковая или приключенческая игра. Нас приглашают, например, организовать в квартире праздник «Пираты». Детям даются определённые задания, дети ищут один клад, потом второй, потом какие-то записочки. И так путешествуют, путешествуют и познают разные объекты и самих себя. Этим летом мы устроили квест в Лошицком парке, там у меня была роль старинного музыканта, и в Ботаническом саду, там я был уличным музыкантом.

Ещё в этом году благодаря моей жене я освоил две новые специальности — специальность ведущего и специальность Деда Мороза.

— Понравилось?

— Да, да! Оказалось, что работа Деда Мороза может быть очень интересной и совсем не банальной.

Мальчик-интроверт

Чай готов, и мы располагаемся в комнате. Лёня показывает на зелёное кресло-мешок:

— Его сотворила моя жена. В нём переплетены традиции: один кусочек чехла ткала моя бабушка, другой — лён, тканный современными станками. А Аня их соединила.

— Где ты вырос? Ты же не из Минска?

— Я вырос в Новополоцке — это юный промышленный город. Но у меня ощущение, что я вырос рядом, в деревне, где жили бабушка с дедушкой — родители мамы. Так получилось, что по отцовской линии дедушка и бабушка умерли достаточно давно, и я почти у них не бывал.

Учился в городе, хотя город, по моим ощущениям, ничего полезного не принёс. Особенно школьные годы. Хотя были предметы, которые мне нравились, но ощущения, что они мне дают отдушину, не было.

— Что это за предметы?

— Ботаника, русская литература и география — гуманитарные. Я в детстве был мальчиком-интровертом, поэтому большое скопление людей и понятие «кто сильнее, тот и прав» меня пугали. Мне часто хотелось убежать куда-то в дальние края. Что я как-то и сделал.

В первом-втором классе я убежал в дальние края с моим приятелем. Город был ещё маленький, около него находились деревни, и в одной жил этот одноклассник. Ну, и я, никому не сказав, убежал в эту деревню сразу после школы. Даже не думая, что домой надо возвращаться. И меня мама заметила, когда ехала с работы: увидела меня грязным, танцующим около костра. Получил лёгкую взбучку.

— И больше так не делал?

— Только «официально» — на каникулы в деревню к бабушке и дедушке. На самом деле, мама в эти школьные годы дала мне много счастья. Она со мной гуляла, разговаривала — долгое время оставалась моей единственной подругой. Мы с ней беседовали абсолютно на разные темы, делали вылазки — могли погулять по городу, сходить в гости, поехать на велосипедах или зимой в пургу кинуться в объятия ветра.

— А кем работала твоя мама?

— Она бухгалтер. И всю жизнь посвятила этой работе. Сейчас мама уже на пенсии и счастливо занимается выращиванием ценных продуктов питания.

— Ты сказал, что любил приезжать в деревню к бабушке с дедушкой. А чем ты там занимался, если не любил традиционные детские компании?

— Вот именно! Я не любил традиционные компании, традиционные разговоры, но при этом альтернативы я не мог предложить. Поэтому я удалялся и занимался чем-то самостоятельно. Я любил сельский труд! Мог ему с утра и до вечера посвящать себя. Я и с животными возился, и в огороде, и в поле… Ну, и дедушке помогал всё время что-нибудь мастерить. Дедушка — строитель, всю жизнь строителем отработал. У него во дворе всё красиво-прекрасиво было, всё ухожено, всё обкошено. И, конечно же, были классические деревенские развлечения — грибы, ягоды…

— И рыбалка…

— В нашей деревне только маленькая-маленькая речушка, которая летом пересыхала. Никакой рыбалки не было. Да и деревня была глухая, к старикам, которые там жили, внучат и внучек приезжало мало. Поэтому так сложилось, что я полностью окунался в деревенский быт.

— Кем же ты хотел стать?

— Я никогда не мечтал о пожарниках или милиционерах. Когда в средних классах стал увлекаться различными философскими движениями — Ницше, экзистенциализмом, я хотел стать пастухом. «О, буду суперкрутым пастухом! Лежать и философские книжки читать». Мне хотелось найти такую работу, чтобы можно было много времени посвящать саморазвитию. Потом я решил стать трактористом. А в старших классах начал задумываться о профессии агронома. И даже пытался поступить в Горковскую сельскохозяйственную академию.

На самом деле, я был небольших знаний и не мог оценить, чего бы мне на самом деле хотелось. И выяснилось, что всё-таки не агрономом меня тянуло быть, а фермером. Это же разные вещи! Агроном — это больше совхозно-колхозно-общественная работа, а фермер — это индивидуально и связано непосредственно с землей.

Дальше — больше. Меня потянуло в психологию: я книг всяких начитался и стал открывать мир новых людей. Закончилась школа, закончилось спецучилище в Новополоцке…

— Ты окончил спецучилище?

— Я получил профессию слесаря контрольно-измерительных приборов и автоматики. Ну, окончил и окончил. Когда на практику приходили, я сразу говорил людям, которые принимали меня, юного практиканта: «Дорогие товарищи рабочие! Сделайте так, чтобы я как можно скорее уехал домой. Не томите меня! Честное слово, я не буду работать по этой специальности!» Люди оказались понимающие, и никто меня не томил. В принципе, и в училище тоже: там педагоги были прекрасные.

Но ты только не подумай, что я про школу так злостно говорю. Там были замечательные педагоги! Но вся школьная система очень давила, подавляла желание учиться. А я был чувствительным мальчиком, — смеётся. — И, таким вот образом, заинтересовался я психологией, но ненадолго. Понял, что не буду бесконечно копаться в этом.

Концерты на школьных учебниках

— Что было потом?

— У меня всё стремительно менялось. Я работал и грузчиком, и лесником, и лаборантом на кафедре физвоспитания в Полоцком государственном университете.

— Чем занимался лаборант кафедры физвоспитания?

— Вовремя включал и выключал баню, мячики зашивал, зеркала разбитые менял в спортзале, — смеётся.

Но из всей многочисленной работы, которую я перелопатил, самая крутая — это работа лесником. У нас была бригада человечных алкоголиков, которые, в общем-то, любили лес. Мы уборочки проводили, летом занимались активным тушением пожаров, потому что это была катастрофа! Пригородная лесная полоса, где куча отдыхающих, и мы проводили злостные рейды с лопатами. Бывало, заставали врасплох кого-то за палением костров. Ещё пару домиков бомжей находили — интересные сооружения. Но самих бомжей не видели: они тоже шифруются, туда в основном приходят ночевать, а днем ходят по своим делам: картон, бутылки.

— А когда ты увлёкся музыкой?

— Серьёзно — в старших классах, и мои первые концерты были на школьных учебниках. Это был такой кайф! Я приходил домой и сильно доставал соседа с нижнего этажа. Я раскладывал учебники: толстый был бас-бочкой, потоньше — малым барабаном, а ножницы, которые я раздвигал, были хай-хэтом: они звенели. Карандашами подлиннее я начинал играть, всё сопровождал имитированием ударных. Даже на бобину записывал.

Я бомбил концерты после каждого учебного дня! Так увлекался, с головой уходил в эти трансы. Это был 1988 год, тогда для меня в приоритете были Slayer, Metallica — тяжеляк. Потом я уже на дэз-метал перешёл. Хотел поступить в музыкальную школу.

— Поступил?

— Нет, не хватило музыкальных способностей — слуха. Потом поступал в училище в Новополоцке на барабаны. Я так спел членам комиссии, что они сразу сказали: «В следующем году давай попробуем»… Но я постоянно занимался самообразованием. Когда в Минск перебрался, думал насчет кулька (БГУКИ — прим. UM). Но в итоге решил развить в себе то, что самостоятельно не смог бы, — «образоваться» в плане культуры. Я поступил в Институт современных знаний на специальность «культурология и продюсирование». Хотя я знал, что продюсером работать вряд ли буду. Мне важнее был музыкальный продукт, тот, который я сам сделаю.

— Почему вообще решил уехать в Минск?

— Меня придавил потолок маленького города. Я понимал, что если буду музыкально развиваться, то надо куда-то ехать.

— Но тогда «Нагуаля» ещё не было?

— «Нагуаль» появился здесь, в Минске, как только я перебрался. В Новополоцке были предпосылки этнических экспериментов, но тогда они были тесно связаны с панк-роком. У меня, как у сюрреалистов, вырабатывался манифест первобытного панк-рока. Мне хотелось, чтобы он обладал физической энергией без определенной литературной нагрузки. Я эту энергию упорно аккумулировал, мы усердно играли, но концертов было немного, и я в итоге переехал в Минск.

— А сейчас у тебя есть какие-нибудь занятия, кроме музыки?

— Знаешь, всё около неё.

— Многие белорусские музыканты вынуждены где-то работать, чтобы на что-то жить.

— Представляешь, меня и мою семью музыка кормит. Ну, ещё я занимаюсь делами обычными: семейными прогулками, выездами на речку и в лес… Мы не любим в города ездить, а вот в «природные» места — очень интересно.

Для дома приходится самобытные вещи делать и развиваться как строитель. Недавно у нас были гости, и они в одной из комнат увидели стеллаж — из бревен, old school, — и им захотелось такой же. Говорю: «Ну, нет! Я не могу, я физически не успеваю». Так что я мог бы параллельно с музыкой эксклюзивную мебель бомбить.

— Повезло твоей жене.

— Жена говорит, что меня, кроме музыки, ничего не интересует. Но это не совсем так. Я люблю книги почитать, мне интересно заниматься монтированием видео. Друзья дают что-то (наснимают их на свадьбе или корпоративе), и я — чик-чик! — собираю ролик.

Готовить люблю. Всякие интересные блюда выдумываю: например, запеканку рисовую со свёклой и черносливом. У этих блюд названий нет, их можно изобретать по ходу дела. Есть манная крупа, творог и яблоки — сейчас мы что-нибудь сотворим! Ещё корицей сверху посыпем, клюкву добавим.

— Главное, майонеза побольше! — добавляет фотограф.

— А вот нифига! У нас жизнь без майонеза. Ещё без телевизора: этот стоит, чтобы в будущем показывать мультфильмы дочке.

Ещё у меня есть винные увлечения. Я люблю в компании выпить хорошего вина, и у нас даже тур по Франции получился винно-музыкальным. Там мы оторвались!

Сила искусства

— Можешь назвать пять моментов, которые перевернули твою жизнь?

— Первое, что мне приходит в голову, — это рождение дочки. Это всё меняет. Ты становишься просто чудо-человеком, начинаешь по-другому ощущать вкус и ценности жизни. Появляется нереальная ответственность за то, что ты делаешь, и за этого маленького человечка.

Второе событие — появление группы «Нагуаль». Этот переворот произошёл не в один день. Но теперь я понимаю, что это было мощное явление. Третье — посещёние новополоцкого фестиваля «Рок-кола» в 1992 году.

— Почему?

— Он перевернул мой мир в один день. Это было практически сразу после того, как я окончил школу, я на перепутье стоял: чем мне заниматься? Музыка меня, конечно, сильно волновала. И тут я посетил фестиваль, всё равно что ворвался во взрослую жизнь. Я никогда до этого не был на таких концертах, я не слышал рок-музыку настолько близко.

— Помнишь, кто там играл?

— Тогдашние звезды: «Мясцовы час» — полоцкий коллектив, «Дзіда» — культовая для Беларуси группа, мои фавориты. Ещё у них на сцене, в новополоцком ДК, факелы загорелись! Это было шоу!

Четвёртое событие не очень весёлое — это смерть дедушки и бабушки. Мне уже было чуть больше тридцати, но с их смертью я стал взрослее.

Пятый пункт — встреча с моей женой.

— А как вы познакомились?

— Может, и не было такого дня или минуты, что мы подошли и поняли, что это знакомство, — улыбается Лёня. — Но когда мы начали осознавать, что мы будем вместе и, возможно, даже долго, мы играли в одной группе. В «Нагуале». Она играла на цимбалах, а я на всем остальном.

Надолго запомнилось, как мы с Аней посетили ее родину — Ростовскую область, станицу Николаевскую. У жены казачьи корни: бабушка со станицы, недалеко от Ростова-на-Дону. У «Нагуаля» там были гастроли, и мы решили съездить на родину Ани в казачьи степи. Это было круто! Совершенно другой мир людей и природы. Потом мы не раз туда ездили. Но вообще Аня родилась во Владивостоке, поэтому в перспективе планируем сгонять во Владивосток, — задумчиво отпивает чай музыкант.

— Всё связано с близкими людьми и с музыкой.

— Ещё один яркий момент — это выступление московско-питерской группы «Наеховичи» на нашей свадьбе. Они соединяют клезмер, светскую еврейскую музыку, со ска. Мы сказали: «В загсе никакого магнитофона!» И они сопровождали разные моменты: когда мы надевали кольца, когда мы благодарили бабушек и дедушек мам и пап. Это было так классно! Мы зашли в загс, а музыканты забрались наверх и играли оттуда, и я разрыдался! Вот она — сила момента и сила искусства!

---

— Мне вспомнился один разговор, — добавляет Павлёнок, когда мы уже прощаемся. — Каждое утро мы с Аней собираем чемоданы инструментов. Ну, потому что сегодня у нас концерт Recha (я там играю на барабане), для этого надо взять барабанные тарелки, палочки. Потом у нас ещё детский концерт: «Ага, надо взять костюмы, ложки и вилки, маски. Так, а что ещё? Сегодня корпоратив — exotic sound, нужны стремянка и бутылки». На следующий день у нас новый вариант подбора инструментов. И однажды утром мы загружаем в машину чемоданы, Еву — и едем, едем, едем… Домой возвращаемся, идём с чемоданами, и моя Аня говорит: «А мне нравится наша жизнь!»

Спор о текстах, кстати, ни к чему не привёл. После очередного аргумента Лёня рассмеялся, пригласил нас на концерт «Нагуаля» и Plum Bim 21 февраля и, проводив, отправился в магазин.