Ноябрьским утром «Домашнее задание» навестило семью лидера группы Naka Анастасию Шпаковскую. Семья — это сама Настя с мужем, пятилетний сын Арсений и совсем ещё маленькая дочь Серафима.
На входе в квартиру нас встретила записка-просьба не звонить, чтобы не разбудить ребенка: дома спала Серафима.
Войдя в комнату, завистливо окинули взглядом кучу игрушек: лошадку-качалку почему-то ярко-розового цвета, рыжую корову, машинки… На стенах — вырезанное из цветной бумаги солнышко и сердечки: Арсюша + Симочка = дружба. Разместились и приготовились слушать сегодня такую домашнюю Анастасию Шпаковскую.
«Моё детство — это попытки летать»
Моё детство — это попытки летать. Я сейчас смотрю на своего сына, ему пять лет, и вспоминаю: у меня в этом же возрасте была яркая история. Я очень хотела летать. Доставала маму: «Как же полететь?» Она сказала, что если быстро-быстро побежать и очень сильно махать руками, то полетишь. Этим я занималась очень долго. И сейчас Арсюша у меня спрашивает: «А как же полететь?» Начинает лезть на стены: «Мама, помоги мне! Подсади меня на потолок!»
Попытки летать. Самое яркое.
Помню просёлочную дорогу… Меня на лето в деревню отвозили. Я там бегала вниз по наклонной, руками махала, думала, что взлечу.
У меня много воспоминаний детства. Я себя помню с очень раннего возраста — это целая вереница картинок, и очень сложно выделить что-то одно. А самое счастливое… наверное, подарки. Помню, мне подарили железную дорогу.
Взрослая жизнь для меня ещё не наступила. Иногда проявляется, когда понимаю, что у меня уже двое деток… Но я думаю, что для меня она, может, и не наступит. В хорошем смысле… И надеюсь, что детство продлится ещё очень долго.
«Я хотела быть водителем такси, потом — детским патологоанатомом…»
Я росла в творческой среде. Моя мама — профессиональный музыкант. Я ходила в филармонию, а к нам приходили всякие творческие инициативные люди и, наверное, благодаря этому мои желания были предопределены. Я недавно смотрела свои детские дневники, и там было: «Как я хочу стать актрисой! Певицей!» Это на генетическом уровне было определено. Хотя я чётко помню, что я хотела быть водителем такси, потом — детским патологоанатомом. Это не совсем детские мечты, скорее — бунтарские…
Я рано начала писать стихи, писать музыку (с четырёх лет училась в одиннадцатилетке при консерватории). Благодаря этому, естественно, какие-то способности открывались, и тупо хотеть быть водителем такси было бы странно.
«Жить только свою жизнь было бы для меня скучно»
У меня был очень сложный музыкальный путь. Я поступала на фортепиано, взяли же меня на скрипку: очень хорошие данные. Три года я прозанималась на скрипке, а потом был период, когда я сломала руку, ногу — попадала в передряги, и меня вынужденно перевели на цимбалы. За год изучала то, что другие дети проходили пять лет, но я неплохо стартовала. Но когда начались подростковые «ломки», я цимбалы вообще не могла воспринимать. В программе было очень много классики: надо было играть не просто «Лявониху» и народные произведения, а Баха, Чайковского… У меня началась внутренняя борьба с инструментом, я перестала заниматься музыкой так серьёзно. Хотя для себя я постоянно играла, и фортепиано, которое было у меня как общий инструмент, всегда было для меня на первом месте.
На актёрском я почувствовала, что это моё. Я трижды поступала в Академию искусств: сначала — на курс музыкального театра, потом — на кукольный. Слава Богу, не прошла. На самом деле, кроме хорошего драматического театра, я не любитель театров. В Музкомедию не прошла по баллам. На кукольный меня могли взять на платное, но сказали: «Нет же такой ширмы, чтобы тебя не было видно!» На тот момент это были настоящие драмы: поступать и не поступить.
Хотя шла я в Академию, ничего не чувствуя, скорее, от безысходности. А у меня, кроме меня самой, ничего не было. Немножко пою, немножко играю… Как раз все то, что нужно для Академии искусств.!!! И на втором курсе я совершенно чётко почувствовала, что это моё. И моя внутренняя вера в судьбу, в Бога, в предопределение укрепилась.
Было ощущение, что я, тыкая пальцем в небо, попала в свою профессию по своей природе. Моя природа не столько музыкальная, сколько игровая. Способность перевоплощаться, переживать судьбы других людей… Я человек неугомонный, мне сложно сидеть на одном месте.
А жить и играть — это, в какой-то степени, если мы говорим о профессиональном актёрстве, одно и то же. Жить только свою жизнь было бы для меня скучно. А здесь есть возможность прожить жизни других никогда не существующих людей.
В этом доме все будто сразу говорило: здесь живут очень творческие и любящие друг друга люди. Старинное пианино, цветы у окна, приятные мелочи, ускользающие от взгляда, но вносящие свою лепту в уют, самодельные яркие изображения на стенах, игрушки, семейные фотографии и много-много света…
«Я пытаюсь быть прогрессивной мамашей»
Я не могу быть очень строгой с детьми. Не получается. Я понимаю, что дети, которые рождаются сейчас, в XXI веке, — это совершенно другие субстанции, в отличие от нас. Я пытаюсь быть прогрессивной мамашей и не руководствоваться тем, как воспитывали меня. Я понимаю, что современный человек другой градации, что нужен индивидуальный, очень внимательный и тонкий подход.
Мне кажется, настоящее материнство, отцовство — это не тогда, когда ты поддерживаешь или запрещаешь, это тогда, когда ты можешь, не нарушая свободу человека, направлять его туда, куда с высоты прожитых лет, с высоты твоего опыта было бы правильнее пойти.
Если мой сын или моя дочь решат выбрать профессию, с которой я внутри буду не согласна, я не стану переубеждать их. Я постараюсь в выбранном ими пути помочь им встать на ноги, постараюсь направить туда, где им будет максимально хорошо. По крайней мере, сейчас я считаю, что так будет правильно.
Сына Арсения Анастасия отдала в садик только в пять лет, и это был садик домашнего типа. Будучи против воспитания, завязанного на страхе, к «помощи» которого часто прибегают воспитатели, Анастасия с мужем не приемлют детских садов в том советском варианте, в котором они в большинстве своём сохранились.
«Я себя осознаю как человека»
Я не могу долго быть домохозяйкой. Хотя иногда домашняя рутина меня радует и вдохновляет.
Во мне много личностных начал, и они могут сложно уживаться внутри. Бывает, хочется одного, а приходится делать другое. Но в этом отношении я счастливый человек. «На выходе» у меня все достаточно гармонично: хватает времени и для творчества, и для семьи.
Я себя осознаю как человека. Живого. Который хочет многое сделать. Который хочет, может и старается быть лучше. Старается успеть сделать много хорошего.
В отношении группы Naka у меня всё долго зрело внутри… С четырёх лет я начала заниматься музыкой, а только в 2004 году появилась Naka. И весь этот период — фактически двадцать лет — внутри что-то зрело. Были попытки что-то написать, но успехом они не увенчались. И к тому моменту я была настолько счастлива, что все сложилось, и я влюбилась в то, что у меня получилось…
Примостившаяся на пушистом ковре и куче подушек, с кружкой кофе в руках, Настя была не менее интересна и удивительна, чем на сцене. Пусть в таком непривычном, «домашнем», амплуа.
«Господи, они уже слушают группу Naka»
Период создания песен я не осознаю. Я сажусь, играю и пишу. Как это происходит — для меня абсолютная тайна.
Иногда бывает, что я встаю ночью и пишу стихотворение, потому что оно пришло. Оно осенило. Оно сложилось. Иногда я сижу и мучительно сочиняю текст на музыку, которая мне нравится. Если говорить о чужих произведениях, я всегда чувствую: было это стихотворение мучительно выдавлено, либо это было озарение и дар Божий.
Когда я думаю о том, кому нравятся мои песни, у меня складывается образ людей думающих, чувствующих, немножко протестующих против навязанных попсой стереотипов. Против вялотекущей, между жратвой, работой и телевизоро-диваном жизни.
Мне пишут дети 95-го года рождения. Я думаю: «Господи, они уже слушают группу Naka!» Или пишут люди, которым уже совсем много лет.
Мои слушатели — живые люди. Или ожившие люди. Либо все ещё живущие люди.
«Я бы хотела…»
Я бы хотела, чтобы людей, которые бы приходили на концерты группы Naka, было много. Я бы хотела, чтобы нас звали в разные города. Чтобы группа была востребована.
Я бы хотела, чтобы внутренние силы для творчества не кончались. Чтобы все было по-честному. И мне бы не хотелось сходить с пути настоящего, чистого творчества, когда ты делаешь что-то из-за того, что не можешь этого не делать, потому что у тебя внутри этого много.
Мне хотелось бы творчества в чистом виде для большого количества людей.
молодцы девочки! а фраза «я хотела стать детским патологоанатомом» — вообще войдет в анналы :)
конечно, молодцы:)))
спасибо:)
Интервью замечательное. Снимаю шляпу)
Андрей, спасибо:)
да личность она
Замечательно, что такие люди есть где-то рядом. Они украшают нашу жизнь, наш мир. Спасибо! Сил Вам и вдохновения!
А вы заметили насколько часто в интервью (в заглавиях особенно) встречаются местоимения «я» «мне» «меня» «моё».
Часто это портретные интервью и логично, что будет в заглавии фраза интервьюируемого о себе:) А такие фразы без подобных местоимений никак:)
Это даже не совсем интервью, а рассказ от имени героя.
Или интервью-монолог.
Это нормально, человек в данном случае говорит о себе и говорит, похоже, более чем искренне. Не от чужого же лица ей говорить! Оставим все эти «мы» мерзавцам-вождям!)
мы — это во всяких монографиях-диссертациях))
«Дети 95го года» — это 16летние подростки :)
Я 94го, слушать начала с первого альбома… Многие знакомые — тоже. Думаю, музыка Наки нравится всем, в ком есть бунтарское начало, что ли. Так что удивляться такой аудитории странно).
А «детский патологоанатом» это да, оригинально:)
Вы знаете, «бунтарское начало» у меня ой как развито, но Наку как музыку, песни я не люблю ну совершенно. Абсолютно не моя форма, подача. А вот интервью Насти Шпаковской мне абсолютно близки, будто сам её устами глаголю
Именно, что подростки, да и для взрослого человека все равно дети:)
И, думаю, Настю удивляет это потому, что её песни рассчитаны не столько на «бунтраское начало», сколько на некий опыт, культурологический багаж и т.д., которым в силу тех или иных причин подростки не всегда обладают:)
Да и, по сути, почти вся музыка не-попса может считаться имеющей бунтарское начало в той или иной мере:)
Мне не нравятся песни гр.Нака — ну не люблю я такую музыку.Но Настя и Андрей совершенно замечательные и милые люди.Желаю вам дальнейших успехов в творчестве!