Дольник (The UNB): «Альбом в месяц — это реально!»

«Серые кардиналы» белорусского рока — группа The UNB — вовсю готовятся к первому большому концерту в расширенном составе. Накануне сольника Ultra-Music поговорил с идейным вдохновителем самого плодовитого белорусского коллектива о тиражах в 10 экземпляров, рецензиях в «Знамени юности» и «самокаверах».

— Прошлый год выдался довольно успешным для The UNB? Самим он понравился?

— Я бы не сказал, что произошло что-то революционное. Но для The UNB и не надо никаких потрясений! Вредно это для The UNB. А что касается событий… Мы, например, в прошедшем году впервые дали концерт в Москве. Не знаю, можно ли считать это каким-то новым этапом для такой «молодой» группы, но тем не менее… Кстати, мне понравилось, что разницы вообще никакой — всё как на концертах в Минске. Меня больше всего умилило, что люди знают слова песен. Ладно, там присутствовала группа рьяных фанатов, которые и в «Граффити» постоянно на The UNB ходят, — с этими всё ясно, тут, хочешь не хочешь, все слова выучишь. И, пользуясь случаем, выражаем им искренний данке-шон за отношение, которое мы вряд ли заслуживаем. Да, было много наших московских знакомых — тоже понятно. К слову, среди публики оказалось немало персон, которые играли в разные годы в составе The UNB. Были почти все наши основные ударники предыдущих лет: Пискунов,Ларс — они все в Москве живут сейчас. Но почему было так много других людей, которые знали тексты, подпевали — не знаю (смеётся).

Девушки из Краснодара специально приехали. После концерта подошли: «Мы до последнего момента не верили, что вы приедете к нам с концертом в Россию». Как будто мы из Африки, ей-богу. Я даже прослезился. Дважды.

Ясно, что в клубе были и те, кто специально пришёл, и те, кто всё время туда ходит. Клуб «Проект ОГИ» — вроде как считается культовым у них в городке. Так что приятной была и реакция тех, кто вообще первый раз слышал нас. После концерта подошли ко мне ребята такие интеллигентно-бородатые. Говорят: «А вы, наверное, с медицинским образованием?» — «Нет, а что такое?» — «Ну, там у вас чуть ли не в каждой песне точные диагнозы, термины». А я подумал: а ведь на самом деле — во многих вещах какие-то медицинские штуки присутствуют. «Увы, — говорю и вижу, что они как-то погрустнели, — Но я почти врач, у меня много друзей врачей и вообще мама — медик». Тут у них отлегло. Понятно же, что мама-медик — это уже диагноз!

— В конце года вышел альбом ремиксов «Части», который вызвал довольно разную реакцию у слушателей и критиков.

— Альбом специфический, он и должен был таким быть. Многие не понимают его. Некоторые фанаты The UNB купили-послушали: «Не, я не слушаю такое, не моё». Мол, не The UNB это вовсе. Не соглашусь. Те немногие, кто досконально знаком с нашим многолетним творчеством, — я, например, — могут подтвердить, что у The UNB время от времени случались такие экспериментальные альбомы, почти целиком электронные. Мы их ваяли в Солигорске практически вдвоём с Валерьянгом Буракиллером. Я накладывал живую гитару, вокал, а всё остальное делалось на компьютере —сэмплы всяческие и, не побоюсь этого страшного слова, лупы. Примитивно, но по-честному. Там такой минимализм… сейчас модный. Так вот, «минская ячейка» во главе с нашим нынешним басистом до сих пор ненавидит те «эксперименты». Так что всё нормально.

— Может пора оцифровать все те альбомы, записанные ещё в 80-ые?

— Некоторые альбомы мы не слушали лет 15. Они ещё на бобинах. Их сейчас даже страшно брать в руки: может, они там уже рассыпались или склеились. Но их восстанавливать надо, согласен. Многие вещи мы вообще не помним. Я смотрю списки: лишь по названиям помню, что некоторые песни классные. Если сейчас послушать, мы бы обязательно вытянули что-нибудь старое. Мы и сейчас на концертах периодически играем несколько совсем древних песен, но не играть их нельзя — они качают до сих пор. Первая версия «Вряд ли это я» появилась, например, в 1985 году на альбоме «Лошадь взяточника». «Свой стыд» — с записанного в 1983 году единственного альбома группы The Blackmailers, которая годом позже и превратилась, по сути, в The UNB. А «Скинуло кафтан зелёный лето» — наследие солигорской группы Supercake, в которой я играл с братьями Маевскими, c альбома «Левая нога» 1983 года, если не ошибаюсь…

Так что нужно взяться за реставрацию. Сейчас-то оцифровать — это не какие-то сверхпроблемы. И необязательно гнать. Пусть хотя бы один альбом в месяц оцифровывается…

— Хватит ещё на много лет!

— Понятно, что не обязательно это выпускать. Хотя нет, всё равно выпустим хотя бы тиражом в 10 экземпляров. Истинные фэны, думаю, будут вообще в экстазе — они всё время просят что-то архидремучее.

— Бокс-сет из 10 дисков.

— Нет, из 10 чемоданов! (смеётся)

— А ведь многие до сих пор не верят, что в вашей дискографии уже 105 альбомов.

— Ну да, считают, что это типа миф такой. Просто некоторые почему-то думают, что это какая-то аномалия. Хотя на самом деле, всё просто. Вот мы в этом году сыграли 12 концертов, в прошлом — тоже 12. В среднем — концерт в месяц. А в 1984 году — самом нашем плодотворном — было записано 14 альбомов. Получается та же фигня, что и сейчас. Нам ведь всё равно приходится собираться на репетиции, потом мы играем концерт. Так и раньше было, только вместо концерта — альбом. Делалось всё быстро: сочинили, записали в тот же день. Причём это всё происходило на дому, в комфортных условиях — ни платить никому не нужно, ни ходить никуда. Так что альбом в месяц — это реально! Понятно, что качество было тогда сомнительное. Я не только качество записи имею в виду. Но ведь пёрло, драйв!

— В следующем году снова порадуете нас парочкой новых альбомов?

— Надеюсь, как минимум парочкой. Сейчас выйдет «Си» — этакий сингл… из 13 песен. Для The UNB это сингл (смеётся). «Си» — потому что там есть некоторые песни, которые не вошли в альбом «Соль». И вообще за последнее время накопилось много интересных «внеальбомных» вещей: те же песни к трибьюту Шугалея, другие раритеты. Нам они нравятся. Поэтому, чтобы как-то их объединить, решили сделать такой релиз.

Параллельно приступаем к альбому «Крот-фронт». Там уже практически все вещи готовы. Вот-вот приступим к записи. Что в него войдёт? Мы традиционно в свои альбомы включаем пару «самокаверов», как мы их называем. Только из-за того, что вещь была хорошая, а запись — жуткая. Поэтому и в недавнем «Д’Урбане» были старые, переделанные песни. И в «Крот-фронте» будет пара. «Бад-Зальцунген», например. Её, наверное, мало кто и слышал в первоначальном варианте, на одноимённом альбоме 1993 года. Мы на концертах её начали играть несколько лет назад. Опять же «Волосы в огне» — мне изначально не нравилось, как она записана. Остальное — новьё. Некоторые, правда, уже обкатаны на концертах: «Три судьбы», «Пикачу», «Элен Полэтилен. Часть II», «Сверхчеловек». Всё это будет в «Крот-фронте». Плюс много абсолютно свежих вещей.

— Сейчас многие музыканты записали песни-приглашения на ваш концерт 15 января. Те же «дюбеля», Бенька, Помидоров, Носорогов…

— О да, мы тронуты. Причём есть подозрение, что давно… Приглашения отличные. Мы, наверное, придём. А клип с Бенькой просто сразил — высокое искусство! Нет я, серьёзно, без иронии. Вообще-то я про песню говорю (смеётся).

О Михее… Интересно было, как мы с ним познакомились. Осенью 2008 года я заехал чего-то там дописать на студию Osmos. Компанию мне составил Храмой — мой извечный друг, самый первый басист The UNB, соавтор «Узурпатора Стромбуса», вышедшего впервые, кстати, на альбоме «Мозг Сигизмунда» в 1993 году, и ещё, как минимум, нескольких десятков опусов. Так вот, Храмой говорит: мол, первый раз иду в дом — надо взять! И взял коньяку. Я, кстати, был за рулём — почему все и помню так подробно. Приходим на студию, а там — Михей. Он такой: «О, The UNB, живые легенды!»Думаю, что за провокация? О том, что мы живые легенды, кроме нас самих, тогда мало кто знал. А Михей начинает цитировать какие-то песни The UNB, которые вообще в Минске «не ходили». Оказалось, что у нас был общий знакомый — художник Олег Елизаров, он же Елизар. Настоящий художник, колоритный такой, с сумасшедшинкой во взгляде… Кстати, обложка нашего альбома «100/20» 2003 года — его рук дело. Так вот, они с Михеем, оказывается, учились в Витебске, тусовались, и Елизар привозил кассеты из Солигорска, какие-то вообще старинные альбомы The UNB. Короче выпили тогда Храмой с Михеем тот коньяк, в результате вы можете услышать «у-у-у!», то есть «брачный зов йети» в исполнении Храмого и «драматический кашель» Михея в композиции «За красоту!», вышедшей на «Частях». Такая вот произошла творческая встреча. А вообще то, для протокола, на студии Osmos алкоголь вовнутрь употреблять строжайше возбраняется, так что я мог тут за давностью лет чего-нибудь и напутать, может и не так всё было…

А Елизар, к сожалению, умер в позапрошлом году. И последний трек в «Частях» посвящается ему.

— 15 января вы впервые сыграете в расширенном составе. Будут тромбон, труба, клавишные, ещё одна гитара. Наверное, давно была идея сделать такой концерт?

— Я всегда был против расширенных составов и прочих адских биг-бендов. Да я, если честно, только-только успокоился, когда мы основной состав сузили до идеального количества-то есть трёх человек. Я больше скажу: если в первый, на мой взгляд, «золотой» состав The UNB входили я, Храмой и В. В. Пискунов, то нынешний состав безусловно является вторым «золотым». В него, если кто к стыду своему не знает, входят басист Игорь «Теодор» Василевский, он же IV, ударник Дмитрий Алейников и, как ни странно, я. Что значит «золотой»? В первую очередь, это состав единомышленников. Единомышленников, потому что всех терзает одна и та же мысль: «Боже, что мы творим?»

А тут на тебе — семь душ! А что делать? Время вносит коррективы. Будем делать концерт из нескольких сетов: и втроём, и в расширенном составе. Когда нужно было придумать слоган концерта, родилось неплохое название — «От трёх до семи». Правда, пенитенциарной системой попахивает. Так что: «От трёх до семи условно». Гурьбой сыграем те вещи, которые были изначально записаны в таком звучании. Ведь есть такие песни, которые играешь на концертах, а в голове постоянно крутятся эти «дудки», которые записаны на альбоме. Так недолго и крышей съехать. Поэтому расширение состава — мера скорее психотерапевтическая… Посмотрим, что выйдет из этой затеи. Посмотрим, так как планируем зафиксировать сие действо на видео.

— А ведь у вас в видеографии уже есть один DVD.

— Тот DVD с концертом в «Граффити» иллюстрирует, как бы это помягче сказать, раннюю стадию нашей концертной деятельности. В том составе мы играли вживую только во второй или третий раз. Я, помнится, в то время жутко волновался, забывал слова и ноты, комплексовал от этого и падал на сцене в лёгкие обмороки. То есть, по большому счёту, сейчас ничего не изменилось… Мы вообще первый концерт сыграли только в 2003 году. Это ведь совсем недавно по меркам The UNB!

Тут вот какая история. Меня соратники двадцать лет кряду долбили: давай, мол, играть концерты. А на кой, упирался я, нам это надо? А как же, блин, природная скромность, меня сызмальства украшающая? Да это ж вообще стрём! Для меня было просто неприемлемо выйти на сцену. И технически непонятно. Ну представь: 20 лет человек записывался, сидел перед микрофоном с гитарой, пел, листик перед носом висел со словами. А тут — стоя! Да ещё одновременно петь, играть и помнить слова! Да всё это на людях! Натерпелся, короче…

— Как идёт подготовка к концерту? Сложно ли было сыграться с незнакомыми музыкантами?

— С духовиками вообще всё просто получилось. Дуют профессионально. Вот с гитарой было интересней: нужно было как-то раскидать партии, которые всю жизнь играл только я, чтобы не было каши. Но Дмитрий Гаврилик вписался очень гармонично — и всё, по-моему, получилось. А Макса Ивашина я вообще знаю очень давно. Не помню даже, с каких годов. Ага, с 92-го, когда он рецензии на The UNB писал ещё в «Знамени юности». Он в это время играл в «дюбелях», у них уже были вполне качественные на то время записи. А мне было пофигу — мы писались в общаге. Я, как примерный семьянин, барствовал в отдельной комнате. Один. Семейство было эвакуировано в город белорусских шахтёров — мало ли что. Там же, в комнате, стояли гитары, ударная установка, усилки, все дела. Это и была студия Beer — записывающее, так сказать, подразделение нашего бессменного лейбла Superrockers. Пока я поутру продирал ясны очи, народ уже подтягивался, и мы записывались… Короче, как-то вечером мы и пригласили туда Ивашина на «баночное» пиво, а оно тогда было модно подавать к столу исключительно в трёхлитровых банках. Ближе к ночи Макс по-английски, не попрощавшись, растворился в пространстве, а может и во времени (смеётся). А сейчас с ним работать очень комфортно — он уже не растворяется. Ни в чём.

Ну, всё. Заболтался. Ждём всех 15-го. Синсерли Ёрз, The UNB.