Если любого выходца из постсоветского пространства поколения «Y» попросить назвать три белорусских бренда, туда обязательно войдёт группа «Ляпис Трубецкой». Корреспондент Ultra-Music встретился с Евгением Колмыковым, менеджером запрещённой на родине группы и поговорил о моде на серые безрукавки, изобретении велосипедов и проблеме цивилизации.
— Евгений, Вы очень давно занимаетесь музыкальной деятельностью, и все проекты, к которым вы прикладывали руку, становились известными. Как Вам это удаётся?
— За 20–25 лет не вспомню случая, чтобы я делал какие-то халтуры и проекты на заказ. Может быть, когда-то и были, но я не помню такого. Я всегда берусь только за то, что мне нравится, правда, потом иногда себя ругаю. Ведь если что-нибудь делаешь, и тем более, если это тебе интересно, делу нужно отдаваться по полной программе.
Я по профессии режиссёр. Я им, наверное, и остался: меня в первую очередь интересует видение. Если я не вижу, а Михалок видит, у нас назревает конфликт и неэффективная работа. За время совместной деятельности мы поняли: для достижения результата нужно, чтобы и я, и он били в одну точку, пусть и с разных сторон.
— Как удаётся всегда быть на шаг впереди модных тенденций?
— Когда у тебя есть желание что-то высказать, когда есть идея, то потом всплывают аналогии. Например, образ Маяковского, который Михалок на себя надел, когда создавал «Культпросвет». Этой пришедшей аналогией он хотел выразить определённую мысль. Он человек интересующийся, читающий, у него много информации, и подобные аналогии у него очень часто всплывают. Когда Сергей пишет произведение и ему нужно подать какую-то идею, он использует имена богов. Каждый из этих богов несёт в себе свою мысль. А если эту мысль смешать со второй мыслью, то получается какая-то третья мысль.
Это такой поп-арт, на самом деле, но мы и работаем в поп-арте и знаем, что делаем поп-арт. Маяковский делал поп-арт, все великие поэты, образы которых мы использовали в «Культпросвете», тоже занимались поп-артом. Получился своеобразный постмодерн и авангард, очень органично слепленный с образами. Мы хотели получить свежую революционную идею, и мы её получили.
— Ну, а высшее образование дало вам необходимый багаж знаний для этой сферы деятельности?
— Я как-то наблюдал, как снимает фильмы мой друг, режиссёр Сергей Бобров, и для меня было удивительным то, как ему удаётся держать тонус на протяжении года съёмок. Я как-то у него спросил: «Что тебе дала школа?» Он ответил: «Да ничего. Я смотрел, как крутые педагоги-режиссёры работают, — это и была моя школа». Так же и у меня. Все эти предметы: сегодня интересно — завтра неинтересно, педагог хороший — педагог плохой… Несомненно, учёба в Институте культуры на меня оказала влияние, и я получил нужный импульс. И пару крутых перцев в «кульке» встретил, которые на меня повлияли. У которых я неосознанно поснимал какие-то фишки. И Михалка с Булатниковым я там же встретил. А если бы не встретил, вероятно, так долго не занимался бы музыкой.
— Вы занимались организацией концертов и в лихие 90-е, и сейчас. В чём разница в подходах?
— Тогда всё было новое, тогда изобретали велосипед. Информации никакой не было, это был постсоциализм и информационный вакуум. Я занимался раскруткой одной группы, а потом случайно прочёл в одном журнале статью о продюсировании и подумал: «Так я, получается, продюсер, исходя из этой статьи?». Мы создавали клубы, а на этой территории их лет 70 не было. Тогда было обалденное и увлекательное время.
На самом деле, в контексте того, что мы сейчас имеем в Беларуси, тоже можно изобретать велосипеды. А чем отличается?.. Объём информации, может быть, часто мешает. Если что-то хочешь узнать, зайди в интернет и узнай, хотя мне кажется, что это не так интересно.
Ситуация стала более эгоцентричная. Сейчас каждый сам за себя, по большому счету. А когда мы были молодые, было время, когда в нас сидел дух коллективизма, и не важно, протестные мы были или комсомольцы. Сейчас постоянное дробление, вся цивилизация располагает к тому, чтобы человек был одиноким. И даже в семьях сейчас люди одиноки. У меня самого семья и четверо детей. Когда мы едем в машине и играет в чейнджере музыка, две дочери-подростка слушают в наушниках своё.
— У вас был проект «Клубный стиль». Что он из себя представлял?
— «Клубный стиль» — это название конторы. Дело в том, что, учась в «кульке», я написал работу, которая что-то завоевала, и меня послали в Питер на стажировку. Моя работа была посвящена истории и развитию развлекательных клубов и клубов по интересам в Европе. У меня была огромная база… это тоже увлекательная история.
Как-то из Кёнигсберга в Минск привезли целый состав различной трофейный мишуры, в том числе много всяких фолиантов. Всё сгрузили в костёле за Дворцом искусств. Просто сгрузили — забили костёл, и всё. А потом там был пожар, всё это горело и выбрасывалось зимой на снег. После пожара всё, что осталось, разделили условно на три кучки, одну кучку отправили в театралку, вторую — в только что открывшийся «кулёк», а третью — в остальные университеты. Кучку, которая предназначалась для Института культуры, сгрузили в отдельную комнатку.
Я познакомился с девочками из библиотеки и узнал про неё. Меня там запирали, и я по ночам перечитывал старую дореволюционную литературу. Там я нашёл пятитомник под редакцией Водовозовой 1896 года издания, где описывалось, как в Европе развивалась культура клубного движения. Это английские клубы, это бельгийские общества, это голландские театры… И я подумал: «Вот бы у нас такое устроить». И у меня появились идеи по организации «Клубного стиля» и «Пивного шоу».
— И вы участвовали в создании журнала «Уши»…
— Я был его первым редактором.
— Какая у журнала была цель?
— Пропаганда белорусской музыки на внутреннем рынке. Удалось выпустить всего номеров восемь журнала. Финансирование доставали из собственного кармана, но его, как это часто бывает, на два раза хватит, а на третий — закончилось. Мы очень рассчитывали на спонсоров. А они нам один раз дали кучу жвачек, а второй раз сто фотоаппаратов — совсем никакущих мыльниц. В общем, загнулся журнал.
— А потом появился проект «Дети Солнца» для пропаганды регги, ска, цыганщины, как его прокомментировал Михалок в одном из интервью. Почему он сейчас в замороженном состоянии? Нет ни регги, ни ска, ни цыганщины?
— Потому что этим нужно кому-то заниматься. Честно сказать, «Ляписа Трубецкого» мне вполне хватает, чтобы реализовываться. Когда Михалок бухал, этого не очень хватало. А когда он в прекрасной спортивной форме, за ним не угнаться. Он постоянно пишет песни, альбомы, что-то придумывает. А «Дети Солнца» — это не только пропаганда музыки. Хотелось ещё как-то себя обозначить. Раньше проекта была активная фаза, а сейчас фаза замороженная. Пока нет впрыска какого-то и вспышек на Солнце… Но это не значит, что завтра ничего не будет, планы есть.
— Как относитесь к тому, что у нас появилось много инди-групп с очень маленьким процентом уникальности? Или это мировая тенденция?
— Я сегодня шёл по городу и думал: вот идут мужички в среднем по 60 лет и все одеты в серые безрукавки. Чёрных не видел, красных не видел — у всех серенькие. Это то же самое. Мы по музыке можем судить о состоянии общества. Мало того, что у нас группы друг на друга похожи, так у нас и люди друг на друга похожи. Смотришь на девушек — понятно, что в Беларуси находишься. Практически все ходят в таких курточках, на таких каблуках, с такими вот белыми волосиками, с такими ресницами… То же самое и в музыке. Это связано с нашей общей зажатостью. В этом есть и плюсы, и минусы.
— Каждая группа считает правильным завести себе менеджера, чтобы как-то раскрутиться. Есть ли какие-то правила успешной деятельности?
— Это правильно, я считаю. Насчёт правил я могу говорить только про свой индивидуальный опыт. У меня много коллег, которые совершенно по-другому всё это видят. Нужно помнить: во-первых, коллектив — это живой организм. Там есть печень, селёзенка, сердце, мозги… Когда подбираются все эти нужные органы, тогда коллектив будет жить гораздо дольше.
Во-вторых, коллективу нельзя всё время сидеть и репетировать, или рассуждать — всегда нужна практика. На репетиционной точке что-то одно придумываешь, когда на сцену выходишь — всё по-другому играешь и по-другому видишь мир. Во время движения с музыкантами многое выясняется. Ходил себе тихоня-барабанщик — а оказался гондон (смеётся). У меня в практике было и такое: хоть музыканты давно друг друга знали, но как только начались туры, и всё говно вылезло, вдруг разбегались.
Очень важно индивидуализм подмять под коллективные интересы, а это для белорусов большая проблема. Например, условно задекларировать моменты, которые нужны для движения группы. В творческом споре должна превалировать творческая концепция. Например, не умеешь ты на записи играть, так иди и учись, а мы пока сессионного возьмём. А если и на концертах не умеешь играть — хоть ты и друг мне, Вася, но прощай.
Если ребята собрались просто весело оттопыриться, что можно предъявить коллективу? А если цель — звёзды, то здесь совсем другое отношение. Чтобы до звезды долететь, нужна большая скорость, а при большой скорости всё, что плохо прикреплено, начнёт отваливаться. Главное — идея, а всё остальное вторично. Но зарабатывание денег не может быть основной идеей, потому что деньги — это средства. Значит, это уже какая-то уродливая форма творчества. Деньги, слава, почёт — это для дураков. Двигаться надо, движение — жизнь.
— Существует такое мнение, мол, когда менеджер чего-то добивается, и группа пользуется постоянным спросом, то он может лежать спокойно на диване, пить виски и курить сигару, а все будут сами ему звонить…
Его кинут сами же музыканты. Кому нужно, чтобы кто-то валялся на диване, а ты ездил и горбатился. Это против пространства.
— Какое будущее у театра «Бамбуки»?
— Будущее определённо есть, но оно будет в новом качестве. Это будет буффонада или мюзикл. Другое дело, что сейчас Михалку не до этого. Я без Михалка браться не хочу, потому что не вытяну. А Михалок сейчас весь в «Ляписах», и действительно, он дома-то не бывает, а в свободное время ездит в студию к Телезину, в Киев.
— Сейчас появился слух, что «Ляписы» вообще в Москву перебираются…
— Возможно, мы какое-то время посидим в Москве… Вообще, когда долго задерживаешься на родине, начинается паранойя. Начинаешь вообще думать не о том, о чем должен думать музыкант… Какое-то время мы поживём вне дома…
Разумный чел, а главное не выпендрёжный, как некоторые. Было интересно почитать.
достойные вопросы.толковые ответы.