Группа Port Mone, недавно вернувшаяся из поездки в крымскую военную часть, готовится к выпуску нового альбома и мини-туру по украинским городам. Накануне корреспондент Ultra-Music поговорил с аккордеонистом группы Алексеем Ворсоба о концертах в Крыму, проблемах восприятия музыки и вреде классического образования.
— Когда к вам пришло понимание того, что вам нужно ехать в Крым?
— Это не то понимание, о котором ты спрашиваешь. Сначала была просьба наших друзей — агентства «Арт-поле» — о помощи. Они по зову сердца поехали в Крым, чтобы иметь представление о том, что там происходит, наблюдать за ситуацией и как-то её менять: среди них и журналисты, и деятели искусства, и власть имущие люди. А когда тебя просят друзья, ты просто едешь и помогаешь.
— Какие впечатления остались от этой поездки?
— Мне сложно пока говорить о впечатлениях, потому что ещё не всё прочувствовано до конца.
— Вообще у группы Port Mone есть позиция относительно украинских событий?
— Она, безусловно, есть, но она не обсуждается. Это личное дело каждого. Позиция, о которой мы можем говорить, касается моральных ценностей: свободы слова, неприкосновенности личности и всего, что с этим связано.
— В Крыму у вас было два выступления: сначала в воинской части, а затем в городе. Насколько эти два выступления отличались друг от друга?
— Безусловно, это были разные концерты и разные люди. А именно публика определяет, каким будет выступление. Знаешь, чтобы сформулировать эти различия, нужно сесть и подумать об этом. Мне это ни к чему: я думаю о содержании. У группы много концертов, и все они отличаются друг от друга.
— Вы наверняка общались с людьми в части. Какие у них настроения? Что они говорили?
— Знаешь, сыграл концерт, и всем понятно, что произошло. Между их бытом и ярким эстетическим переживанием сильный контраст. Когда эмоции прошли, был разговор о насущных проблемах. Военные очень собранные, спокойные и интеллигентные. Настроение такое, будто собрались вместе несколько фермеров и ждут волков, которые придут и вырежут скот. Но это не волки, это что-то большее. Это что-то неподвластное сопротивлению. Но ребята собраны: они внимательны, они в команде.
— В ближайшее время группа еще будет выступать в Украине?
— Да, 26 марта у нас начинается небольшой украинский тур: Одесса-Киев-Харьков. Сложные города, скажем так. То есть для концертов они не сложные, просто течение жизни в них сейчас сложно назвать привычным.
— Сейчас Port Mone готовит новый материал. Что это будет?
— Новый альбом готов и будет издан в ближайшее время. Наша линия остаётся абсолютно такой же, но она более развита. У нас появилось больше понимания музыки и опыта совместной игры. Мы стали больше работать с залом.
— Каким образом?
— Я всегда ищу какую-то зацепку, чтобы стало понятно, что все сосредоточены на одних и тех же вещах. Можно же просто сейчас встать и захлопать в ладоши или начать громко говорить, чтобы на тебя обратили внимание. Это и будет зацепкой. А во время концерта люди уже примерно знают, чего от тебя ожидать, поэтому тебе не надо вставать и делать резкие движения. Ты просто должен убедить в том, чтобы тебя слушали. Исполнитель в тысячу раз лучше слушателя знает то, что играет. И он передает публике очень сжатую информацию.
— Насколько сегодня востребована в Беларуси музыка Port Mone в плане концертов?
— Я особой востребованности не чувствую. Я знаю тех, кто знает нас. Они и остались. Появляются какие-то новые люди, постепенно, по чуть-чуть. Но это не пирожки нарасхват. Мы чаще выступаем в Европе, хотя там всё примерно так же, просто она больше и культурнее. В Европе определён средний интеллектуальный уровень: набор прочитанной литературы, какие-то эстетические установки, демократические ценности.
— Другими словами, чтобы воспринимать музыку PortMone, нужно обладать определённым интеллектуальным уровнем?
— Чтобы воспринимать музыку вообще. И на этом фоне существует достаточно много просто немузыки. Музыка — это не позерство. Это совершенно другие материи.
— У тебя недавно сменился аккордеон. Смена инструмента сильно влияет на музыку группы?
— Да, теперь у меня отличный итальянский инструмент. И, конечно, это очень сильно влияет на творчество. Ну, как тебе объяснить… Чем ты занимаешься в быту? Я читал несколько твоих интервью, и мне понравилось. Раньше ты писал не так. Ты же понимаешь, что сейчас ты более сведущ? Вот старый и новый инструменты — это примерно то же самое. Это опыт, накопленный человечеством. В Крыму я впервые за четыре месяца играл на старом инструменте, потому что для нового пока не готов чехол. И был поражён: как на нём вообще играл раньше?
— Ваша коллаборация с «ДахаБраха» была очень успешной. Будут ли у Port Mone какие-то совместные проекты?
— Недавно мы делали спектакль с Skvo’s Dance Company. Это для нас совершенно новый опыт, новые правила и законы, которые не были нам знакомы. Это развивает, даёт новый толчок. Мы написали для себя несколько новых пьес, но работа над спектаклем определила их и подсказала какие-то новые вещи, о которых мы даже не подумали бы. Это касается, в первую очередь, композиции, работы с характером музыки. Мы очень привязаны к нотной грамоте и, как слепые котята, держимся за музыкальные законы. Когда ты способен смело уходить в другое поле, это и есть рост и самосовершенствование.
— То есть классическое образование всё-таки портит музыканта?
— Портит и очень часто. Удивительно, что во времена тотального образования и отсутствия любой другой возможности музыкального существования появились Веберн, Шёнберг, Дебюсси. Просто не верится — сработал какой-то дух свободы.
— Port Mone выступает на разных площадках: это и крупные фестивали, и маленькие клубы. Где вы чувствуете себя комфортно? Какой зал больше соответствует вашей музыке?
— Один из самых лучших концертов Port Mone был в Литве в Биржайском замке. Мы играли в одном из залов, пришли люди — около сотни человек. Был очень тихий звук. И это было чудо: все чувствовали друг друга, музыка просто лилась, был большой динамический диапазон. А ещё было очень здорово играть в Италии в оркестровой яме, был удивительный звук. Когда впервые оказываешься в оркестровой яме, чувствуешь себя непонятно как. Но потом начинаешь играть, слышишь звук — и тебя захватывает.
— Не страшно потерять самообладание?
— Да, тяжело себя держать. Иногда улетаешь. Раньше такое бывало часто, с опытом начинаешь больше себя контролировать. Только опыт и помогает: в музыкальном училище такому не учат. Там надо ноты играть.
— Всё слишком строго и правильно?
— Безобразно и неправильно.
— Ты в училище хулиганил?
— Я играл по нотам и очень хотел научиться играть хорошо. Но старался следовать сердцу и иногда сильно конфликтовал по поводу произведений, которые нужно было играть, или когда не нужно было ходить на занятия.
— Споры были жаркими?
— Да, в основном они касались репертуара: я в то время хотел играть больше авангардных произведений, а педагоги настаивали на чём-то более традиционном. И в то же время я с большой благодарностью вспоминаю слова моего педагога по оркестру: «На репетицию музыкант может не явиться по двум причинам: первая — его разбил паралич, вторая — у него нет творческого настроения».