Рома Свечников: «Я бы посмотрел, как бы вы выкручивались, оказавшись на моём месте»

Преодолев около 100 тысяч километров и посетив 25 стран, в Минск вернулся автор книги и проекта 34mag.net «Рома едзе» Рома Свечников. Корреспондент Ultra-Music встретился с кругосветным путешественником и поговорил о маленьком мире, воровстве в Нью-Йоркских магазинах и честности Сергея Михалка.

Рома Свечников

— Пожалуй, у каждого человека были моменты, когда ему хотелось бросить всё и уехать на край света. Что стало истинной причиной для твоего такого серьёзного решения?

— Это  личная история. В тот момент у меня в жизни происходило много дурацких событий. Вещи, которыми я тогда занимался, меня не радовали. Я учился в университете, который доставал из меня душу. Всё очень давило. Это был своего рода побег. Ну и, конечно, была жажда путешествий, хотелось выходить в новые миры. Было понимание того, что это может мне дать, хотя и очень смутное.

Мне казалось, что я понимал, что делаю, но на самом деле ничего не понимал. Тем не менее, я был готов к этому. Автостопом я начал кататься с 16 лет. К 20 в одиночку сгонял в Китай. У меня уже был опыт жизни в кустах, опыт общения с людьми, с которыми нет ни одного общего слова из словарного запаса.

— У подавляющего большинства людей такие желания дальше слов редко заходят.

— Самое сложное в таком путешествии — выйти из дома. Как только ты вышел, всё остальное, как бы тяжело ни было, превращается в мусор. Да и «не по-пацански» было разворачиваться. Раз пошёл — вперёд до конца!

За всю дорогу я ни разу не присматривал билеты домой. За исключением одного момента. Но это была не моя прихоть. Мне поступило очень славное предложение с большой кучей денег, и я, после двух лет жизни в кустах, честно говоря, почти сорвался. Но доехал.

— После тысяч километров, оставленных за плечами, как ты считаешь: мир большой или маленький?

— Он по-своему невероятно мал, по-своему велик. Сегодня вокруг света, если океаны пересекать на самолете, можно проехать за считанные дни. Недавно был проект основателя питерской школы автостопа: он объехал вокруг света автостопом за 500 часов. Он не выполнил некоторых условий кругосветки, но в целом он проехал из Москвы до Владивостока, из Владивостока перелетел в Лос-Анджелес, из Лос-Анджелеса переехал в Нью-Йорк. Из Нью-Йорка, по-моему, в Лиссабон, а из Лиссабона добрался до Москвы. И всё это за 500 часов.

С другой стороны, космос можно найти буквально в каждом человеке. И если подойти к делу ответственно, в любой стране придется провести десятки лет, чтобы что-то понять. Чтобы понять, большой мир или маленький, нужна точка опоры. Какая-то точка, от чего мы будем считать.

— Убедился ли в теории, что все люди на планете знакомы друг с другом через пять рукопожатий?

— Даже четырёх рукопожатий хватит. У меня было полно таких историй. С одними ребятами я пересёкся в Армении в самом начале пути. Классные ребята, мы очень здорово провели время. В следующий раз при каких-то невероятных стечениях обстоятельств мы встретились с ними в Лос-Анжелесе. Как оказалось, моя подруга Оля писала по какому-то делу в российскую «Афишу», и человек, с которым она разговаривала, оказался очень хорошим другом этих ребят.

Всё переплетается постоянно. Все друг друга знают. Мир — очень тесная штуковина на самом деле. У нас находилось множество общих знакомых с украинскими и русскими ребятами, которых я каким-то чудом встречал в Штатах. В общем, всё слишком сложно переплетено. Очень сложно понять этот граф.

Рома Свечников

Рома Свечников

— Откуда черпал силы, чтобы не сдаться и не бросить всё, понимая, что находишься совершенно один в незнакомом месте, среди незнакомых людей?

— Были моменты, когда мне было по-настоящему херово. Херово так, что не хотелось глаза открывать, не говоря уже про то, чтобы выйти на улицу. В такие моменты не то чтобы хотелось домой — скорее было чувство, что на всё насрать.

Честно говоря, когда случается критическая ситуация, особо не порассуждаешь. Времени на это нет. Когда тебя пытаются ограбить с пистолетами и мачете, понимаешь, что всё, пиздец. Но рассуждаешь об этом уже после того, как отбился или убежал. Или когда сидишь в полицейском участке и трясёшься как осиновый лист. Осознание произошедшего происходит позже. Но когда случается задница, когда сил практически нет, когда превратился в ходячий труп, откуда-то находятся силы, и ты вытягиваешь себя из этого болота.

— В полицейских участках скольких стран доводилось бывать?

— За два с половиной года бывало очень по-всякому. Бывало — забирали, бывало — сам приходил. Когда тебя пытаются ограбить, бежишь туда. Чаще бежишь оттуда.

Но, по сути, менты везде встречались адекватные. Мне доводилось просить помощи полиции в Иране, в Азербайджане нас менты кормили, в Перу я у них несколько раз в участке ночевал. В Китае с ними контачили… В принципе, они везде коррумпированные, везде берут на руку. Везде в них чувствуется одна порода.

Но когда приходишь к ним с белой мордой, весь опухший от холода, когда на тебя страшно смотреть, они приглашают тебя переночевать. Они же тоже люди. У пожарных несколько раз ночевали, в церквях, много раз ночевали в буддистских монастырях.

Точное количество вписок посчитать нереально. Мы прикинули, что в среднем каждые три дня спали на новом месте. Бывало, каждый день к кому-то вписывались, бывало, месяц в комнате жили.

— Наверное, с психологической точки зрения тяжело каждый раз ночевать в новом месте и при этом не чувствовать себя в полной безопасности?

— Наверное. Но парадигма, в которой мы живём: дом-работа-дом — очень быстро рассыпается. Сейчас я не чувствую потребности в своём месте, где бы я мог спать. Мне нужна кровать два на полтора метра, а где она будет находиться, мне абсолютно всё равно. Или в родительском доме, или у друзей и знакомых, или просто на вокзале. Мне нужно, чтобы я на шесть часов провалился в сон и знал, что меня никто не будет грабить в этот момент. У меня нет потребности залезть в собственный холодильник, достать собственную колбасу и нарезать её собственным ножом.

Такого рода привычки городского жителя быстро растворяются. Это такие потребности, которые появились не потому, что они действительно нужны, а потому, что так устроена наша жизнь, мы так привыкли.

— А какие основные потребности у свободного человека?

— Очень просто. Люди — это в первую очередь живые организмы, как звери. Поэтому им, естественно, нужно хорошо спать и неплохо есть.

Я понимаю, что у многих может быть не так, но, например, мне с собой интересно. Я чувствую потребность в других людях, мне очень интересно с людьми. Я постоянно открываю в них невероятные просторы, но я могу очень долго проводить время наедине с собой. Мне кажется, если меня закрыть на год в деревне или посадить в тюрьму, я не сильно расстроюсь. Я знаю цену себе и мне интересно рассуждать самому с собой. Наверное, попахивает шизофренией.

— Многие боятся одиночества.

— Главные открытия, которые произошли со мной в жизни, произошли в тот момент, когда я был один. Людям, которые что-то ищут, которым нужно что-то понять, я бы посоветовал не ездить в компании. Это первая ошибка людей, которые хотят уехать в настоящее путешествие. Берут с собой друга и возвращаются теми же людьми. Получается, что он берёт с собой радиоприёмник со своей частотой, к которой он привык.

Если решаешься на побег, обруби концы, езжай один. Будет тяжело, одиноко. Иногда можно будет расплакаться, иногда будет весело самому с собой. Иной раз будет страшно от самого себя и от того, что происходит вокруг. Это хороший путь, он достаточно быстро выбьет тебя из твоей обыденности.

В то же время это совершенно не значит, что ты найдёшь свой ответ. Найдёшь — не найдёшь, как повезёт, как карта ляжет. Этот опыт одиночества в дороге, когда ты ни к чему не привязан — очень сильная штука, и она очень закаляет. Даже если на один день одному съездить в чужой город. Некоторым нужно ехать на несколько месяцев, и причём в страну, где никто по-английски не говорит. Шансов вернуться тем же не будет, если ты поедешь один. Желательно выкинуть телефон с «Вконтактиком», чтобы не было ничего, что тебя связывает с тобой прошлым.

Из моего путешествия нельзя выкинуть ни дня, ни секунды. Очень важно, что оно было именно таким, каждый день открывал что-то новое. И сейчас, вернувшись, я продолжаю что-то открывать. Я нащупал точки опоры в том, потустороннем мире, за который я держусь, и исследую все остальное.

— Сколькими профессиями успел овладеть за два с половиной года?

— Ничем суперским не овладел. Снимался в рекламе в Китае. До этого не умел толком рубить дрова, а в России научился. В Эквадоре работал в отеле хэндименом: прикручивал картины к стенам, разговаривал с клиентами. В Штатах я был грузчиком. В этой профессии тоже есть свои тонкости. На стройке поработал. Научился из магазинов выносить…

— Ты же ещё и жонглировать научился.

— Да, научился, но не могу сказать, что этим зарабатывал деньги. Периодически это умение меня выручало. Я ни разу не ходил на «светофор», как делали мои знакомые циркачи из Эквадора, но это был мой запасной план на случай полной задницы.

— Что бы ты делал, если бы у тебя во время путешествия закончились страницы в паспорте?

— Они не закончились, я их очень берёг. У меня было своё ноу-хау. Я заклеил некоторые страницы специальными наклейками, чтобы на них не ставили штампы. А когда мне нужно было поставить новую визу, я эту наклейку срывал. Когда мне нужно было ставить штамп, пограничник искал какое-нибудь живое место, чтобы его поставить. Осталось пять страниц, я их очень берёг. А страницы для «іншых адзнак» забиты полностью.

Рома Свечников

Рома Свечников

— Появились ли у тебя музыкальные композиции, которые теперь чётко ассоциируются со странами маршрута?

У меня очень плохая память на названия. Но да, меня часто переносит в разные места, когда я слушаю какую-то конкретную музыку. У меня в плейлисте постоянно была куча песен, которые мне скидывали разные бродяги или присылали во «Вконтакте». Я не могу сказать, что я секу в музыке. Но мне, например, нравится эмбиент.

Michael Pitt «That Day». Эта песня играла, когда я летел из Малайзии в Нью-Йорк. Меня от неё передёргивает каждый раз.

Modeselektor «Shipwreck (feat. Thom Yorke)». Когда я её слушаю, я вспоминаю Нью-Йорк, когда бродил по сраному Бруклину и не знал, куда себя деть. Не было бабла, неизвестно, чем платить за комнату. Нужно сегодня идти на мусорку, собирать хавку, или идти пиздить в магазин. Это житье в небоскрёбе, пицца за бакс и кофе на халяву в «Старбаксе».

Вот я сейчас рассказываю — «пиздить в магазине». Меня от этого реально тошнило. Когда я об этом думаю, я искренне никогда в жизни больше не хочу этого делать. Мало приятного, когда приходится обманывать людей. Это во мне оставило серьёзную рану.

Часто меня попрекают, мол, «я Рому не уважаю за это». Были бы вы на моём месте, ребята, я бы посмотрел, как бы вы выкручивались. Было очень туго, и когда я рассказывал об этом в тексте, я хотел показать, какой я лох. Но некоторые восприняли: «охуеть, какой Рома крутой», «он выпендривается». Я бы мог об этом не говорить, и никто не узнал бы настоящую историю.

— С уличными музыкантами пересекался?

— Много раз приходилось тусить с ребятами с улиц. Очень крутые музыканты в Нью-Йорке. Там есть организация, которая отвечает за музыкантов, играющих на улицах и в переходах. Можно сказать, что они аккредитованные. Поэтому там невозможно услышать песню в два аккорда. Там музыканты реально валят. Вспоминая их, могу сказать, что не так часто я слышал живые выступления настолько искренние и настолько честные.

В Южной Америке очень развита уличная музыка. Там люди обожают музыку. Однажды в Колумбии в автобус зашли два деда и стали играть так, что, несмотря на шум улиц, на ворчливых бабушек, хотелось, чтобы они никогда из него не выходили.

В Новосибирске парень в минус 20 играл на аккордеоне на улице. И выдавал такое, что хотелось снять последнюю куртку и отдать ему. Это было настолько честно, что подкупало. У него есть аккордеон, и больше ему ничего не нужно.

— Слышал песню «Пока Рома едет»?

— Конечно, слышал. Честно говоря, мне очень неудобно перед Лёней Пашковским. Он просил меня снять видео, а я его не снял. Мне кажется, я его несколько обидел, хотя не хотел. Пашковский — крутой чувак.

— Вторая книга, над которой ты сейчас работаешь, закончится словами «happy end» или «to be continued»?

— Книга будет другая. Мы планируем, что она выйдет в феврале следующего года. Я очень рад, что получается две части. В первой книге я ещё зелёный пацан, а во второй уже не совсем зелёный. После Лос-Анджелеса начался серьёзный процесс переосмысления.

Не знаю, как насчет happy, но это будет end. Завершение истории. Как ни странно для меня самого, получилась удивительная история. «Рома едет» пора заканчивать, я уже сам не в силах её терпеть. «Рома едет. Возвращение» или «Рома едет 2» точно не планируется.

— Сможешь долго высидеть на одном месте?

— Сложно сказать. Я могу быть токарём до конца жизни. Моя самореализация сейчас находится немного в другой плоскости. Мне всё ещё нужно бабло, как и любому другому человеку. У меня сейчас его нет, и это не очень приятно. Есть места, куда бы я ещё хотел съездить. Например, в Йемен, в Саудовскую Аравию, я бы хотел снова в Иран, в нетуристическую Индию, ещё раз в Китай, Бутан, Бирму…

— Можешь ли ты противопоставить Рому, перед поездкой из Минска и того Рому, который возвращался из Буэнос-Айреса домой?

— Это был поступок мальчишки. Всё, что меня гнало отсюда, всё потеряло смысл и обесценилось, как белорусский рубль. Все эти вещи, от которых я бежал, сейчас ничего не значат. Они больше меня никуда не выгонят и не пригонят. Они неважны. Я живу в несколько другом мире, внутри себя. Мне кажется, сейчас я могу пережить всё. Мне ничего не страшно, кроме сумасшествия.

Сумасшествие для меня — потеря ориентиров. Когда я говорю, что у меня больше нет якорей и нет констант. Мне удалось побывать в тех местах, где нет времени, нет тела, нет личности, где нет языка — нет ничего. Ты просто внимание, и всё. Не можешь рассуждать, не можешь двигаться. Полная пустота. Когда туда попадаешь, там вечность, и там очень страшно.

Поэтому, когда я думаю о смерти, я не хочу, чтобы мне ставили памятник. Я бы хотел, чтобы моё тело сожгли и развеяли над океаном. Меня пугает возможность оставить след, хотя уже, видимо, оставил, очень необдуманно.

Сумасшествие — попадание в вечность, в которой не за что зацепиться, где нет точки отсчёта и координат. «Всё относительно», — Эйнштейн. «Дайте мне точку опоры, и я переверну Землю», — Галилео Галилей. Они это понимали. Без опоры ничего не работает.

— Так в чём же сила?

— Сила в честности с самим собой. С этого всё начинается. Все сильные люди в первую очередь честны с собой и не строят себе сказочных замков.

Я знаю свои слабые стороны. Люди, которых я люблю, тоже знают свои стороны, они не пытаются соответствовать какому-то образу. Михалка очень любят попрекнуть в том, что он был «мужичком с гармошкой», потом стал «революционером», а затем стал «качком и спортсменом». А что, должен был всю жизнь «мужичком с гармошкой» быть? Или «революционером»? Или кем он должен был быть? Человек может делать всё, что хочет. Он просто честен с собой.

Очень многие люди пытаются стать памятником, чем-то конкретным. Всю жизнь ходят вокруг этого памятника, но им стать невозможно. Хотят казаться крутыми бизнесменами, а на самом деле остаются слонимскими гопниками в пиджачках и в туфлях высоким носом. Таких людей, которые внешне хотят казаться сильными, очень много, а на самом деле они слабаки.

Рома Свечников

Рома Свечников


Книгу «Рома едзе» можно купить в книжном магазине «Логвінаў» (пр-т. Независимости, 37а), а также заказать в интернет-магазине vilka.by.

Все серии спецпроекта «Рома едзе» — на сайте 34mag.net.

Автор: / Ultra-Music

Фото: предоставлены журналом 34mag.net (авторы фото — Арсений Хачатурян и palasatka).

Комментарии: 9