Back in the USSR: как в Минске хипповали

Где тусовались минские хиппи и другие неформалы в 70–80 годы? Что слушали, читали, где покупали джинсу? Эксклюзивными фотографиями и историями поделились очевидцы того времени с порталом OPEN.BY.

Время не умеет случаться дважды. Так оно и к лучшему. Потому что переживать время по второму кругу было бы не совсем честно. Ты в курсе всех деталей, тебя сложней вывести из равновесия, ты — твёрдый камень, и с этим ничего не поделать. А вот пересматривать….

«Минские хиппи и другие неформалы 70-80-х» — фотоархив о жизни минской неформатной тусовки, который собирает (пока у себя на сайте и на странице Facebook) художник Дмитрий Маслий (тоже хиппи!). Идею объединить фотозарисовки того времени в одно большое сочинение уже поддержали многие художники, музыканты, писатели, когда-то хипповавшие в Минске.

На фото — руководитель рекламного агентства, художник Сергей Филиппов у пункта приёма стеклотары (сегодня на этом месте — галерея «Ў»): в те времена Сергей работал в трамвайно-троллейбусном управлении. «Чтобы сдать посуду без очереди, — вспоминает Филиппов в комментариях к фото, — приходилось отрабатывать. Приёмщица Францевна мне часто говорила: „Ты, маэстро в пинжаке! Иди подготовь тару для ваших жидов. Всё у них ни как у людей. Либо шампанское, либо молоко“».

Рассказывает Геннадий Стариков, блюзмен, экс-гитарист «Верасов»: «В те годы ходил такой анекдот. В пункте приёма посуды очередь занимает импозантного вида мужчина и громко спрашивает у приемщицы: „А вы бутылки из-под виски принимаете?“ Приёмщица отвечает: „У нас нет тары, сэр!“»

Дмитрий Маслий: «В Минске конца 60-х главным тусовочным местом хиппи была круглая площадь — там, где сегодня кафе „Берёзка“ (ст. м. Площадь Победы). Чуть позже — скверик Грицевца напротив Цирка, а также „Помойка“ (там где сейчас Макдональдс в районе ст. м. Октябрьская) и „Зелёный подъезд“ (пересечение улиц Ленина и Маркса).

В основном на тусовки собиралась центровая молодёжь — умные и воспитанные молодые люди из интеллигентных семей. Например, были дети министров и крупных чиновников — именно они таскали у родителей журналы „Америка“, „Англия“ и приносили на общие тусовки. У известного минского хиппи Топора отец был при власти. И когда Топора забирали в милицию (как правило, в опорняк за инязом) он звонил папе и тот его выручал».

У Дворца спорта в 1971 году. В первом ряду крайний справа — художник Владимир Цеслер.

Дмитрий Маслий: «„Пятый пляж“ — ещё одно известное хипповское место. С подачи исполкома на Минском море был организован палаточный городок, куда постоянно приезжали хиппи. Милиция пляжем не интересовалась, поэтому мы чувствовали себя там более чем свободно. Заведовала палаточным городком тётенька, которая любила выпить. Мы ей привозили из города чего-нибудь душевного, а она разрешала крутить свою музыку. Конечно, возможностью пользовались: так, на весь пляж на полную мощность нередко звучал Led Zeppelin. В общем, „пятый“ был нашей маленькой альтернативой фестивалю „Вудсток“».

Периодически пипл из Минска катался в другие города — гулять по тусовочным хапповским местам. В Москве это был «Фрунзенский садик» (улица Знаменка), «Пушка» (площадь Пушкина), Арбат или «Гоголя» (Гоголевский бульвар), в Петербурге — «Сайгон», в Киеве — Андреевский спуск.

До сих пор некоторые бывшие хиппи ездят отдыхать в крымский Гурзуф — культовое место для летней тусовки. Раньше говорили, что если вы не были в Гурзуфе в 70-е, значит вы вообще не были в Крыму.

Гурзуф. С обезьянкой справа — художник Владимир Цеслер

Дмитрий Маслий: «В 1978 году в Питере на Дворцовой площади должен был состояться большой бесплатный концерт. Организаторы обещали выступление групп Beach Boys, Santana, певицы Джоан Баэз. В Питер стали съезжаться хиппи со всего Союза. Но Ленинградские власти испугались и на всякий случай отменили концерт. Пипла было очень много, милиция запрещала фотографировать, и я сделал этот снимок из-под куртки. Качество, конечно, никакое (плёнка „Свема-250“). Но это не главное. Главное, атмосфера: все дружно распевали песни и не реагировали на предупреждения милиции. Тогда к эпицентру событий подъехали включённые поливалки и стали теснить народ к Адмиралтейству и Дворцовому мосту. Кстати, именно тогда кто-то придумал фразу: „Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью“».

Дмитрий Маслий: «Я пришёл на концерт заранее и не верил, что ЭТО всё-таки произойдёт. Весь партер был занят партийно-хозяйственной номенклатурой. Они отмучились первое отделение и после антракта партер почти опустел, но милиция никого туда не пускала. Под занавес концерта народ с секторов перестал бояться, что их выведут, и смяв оцепление, заполонил весь партер до сцены. Тогда и был сделан этот снимок. На бис вызывали раз десять».

Дмитрий Маслий: «Брежневские времена, на которые пришёлся расцвет хиппи, конечно, отличались от хрущёвских. Власть уже была достаточно вегетарианской, „мясом“ не питалась. Но, тем не менее, к хиппи претензии были: нас считали плохим примером для молодёжи. Советские власти хорошо знали, что основными героями „Пражской весны“ были как раз молодые люди. Холодную войну также никто не отменял, а хиппи носили джинсу, слушали западную музыку.

В то же время советские хиппи были достаточно аполитичными. Поэтому серьёзно их не трогали, никого не сажали — максимум задерживали за нарушение общественного порядка. А вот с заводскими ребятами у нас было гораздо больше проблем, чем с милицией. На районе шпана могла отловить, избить или подстричь».

Евгений Коновалов — легенда минской и белорусской рок-н-ролльной сцены 60-70-х годов. Коллектив «Алгоритмы», в котором играл Коновалов, на «Первом фестивале бит-ансамблей Минска» в 1968 году занял первое место, а Евгений был признан лучшим соло-гитаристом.

Геннадий Стариков: «На этом снимке Женя играет на им самим переделанной „Элгите“ в фойе РТИ, 1968–69 г. Справа его знаменитый усилитель, который очень хотел купить Мулявин».

Очень много минских хиппи работало в Академии наук. Не важно кем — сторожем или научным сотрудником. Хиппи, работающих в Академии наук, записывали в Фундаментальную библиотеку АН БССР без особых проблем, хотя, как известно, получить абонемент в эту библиотеку человеку с улицы было нереально. Ребята брали читать Булгакова, Солженицына, журнал «Москва». Читали и делали по несколько копий на печатных машинках.

Дмитрий Маслий: «Джинсы брали, конечно же, у фирмы. В Минск в те времена приезжало много иностранцев, у гостиницы „Юбилейная“ каждый день стояли автобусы с фирмой, иногда даже двухэтажные.

Зарубежные гости привозили всё, что нам было нужно: джинсы, пластинки, батники, галстуки. Конечно, в КГБ внимательно следили за процессом. Махинации с валютой, продажа музыкальной аппаратуры, спекуляция подпадали под уголовный кодекс. Но, как правило, если кто и залетал, то дело обходилось административными арестами, иногда исключали из институтов. Хотя бывали разные случаи. Например, кто-то попытался купить у итальянцев джинсы за советские облигации. В суде это расценили как мошенничество».

Дмитрий Маслий: «Самым громким делом того времени было убийство 18-летнего хиппи Славы Максакова в апреле 1970 года. В районе кинотеатра „Новости дня“ (там сегодня располагается Малая сцена Купаловского театра) какой-то пьяный прохожий ударил Славу ножом в живот. Парень скончался. Новость разлетелась по городу мгновенно. На стене дома, где жил Слава (в районе нынешнего английского посольства), кто-то написал белой краской: „Здесь убили Славу Максакова, 18 лет“. К месту событий стали приносить цветы. Собралось большое количество людей. „Би-би-си“ и „Голос Америки“ отреагировали моментально. Зарубежные СМИ рассказали об этом событии как о первой демонстрацию хиппи в Союзе».

Танцы под «Голос Америки»

Чтобы послушать «вражеское» радио в то время, приходилось хитрить: хиппи переделывали старые советские спидолы под 16 метров (а глушили только с 25 метров) и слушали новости и, главное, музыкальные передачи.

Дмитрий Маслий: «Музыка была для нас чем-то сродни мистики. Мы собирались на квартирах, переписывали любимые песни. Тогда зарубежная пластинка стоила половину зарплаты. И пластинка — это только 12 песен, а не mp3 с полной коллекцией, которые сегодня стоит копейки. Тогда каждая пластинка для нас была колоссальным событием.

Помню, у меня у одного из первых появилась пластинка Deep Purple. Западные пластинки в то время упаковывались в прозрачный целлофан — покупатель видел, что покупает. Мы собрались на квартире, включили проигрыватель и вдруг… из динамиков зазвучал симфонический оркестр. Поначалу мы, конечно, очень расстроились, подумали, что нас обманули. Но уже где-то с восьмой минуты мы услышали голос Иэна Гиллана, заиграли гитары. Оказывается, это была запись концерта Deep Purple совместно с симфоническим оркестром. Между прочим, очень редкая запись, которую даже сегодня сложно достать. Хотя, конечно, в интернете можно найти всё что угодно.

А в минской историйке писателя и журналиста Михаила Володина речь и пойдёт об одном из случаев, как сейчас бы сказали, массового «хапуна».

«Пингвин» и его дети

Кафе «Пингвин» поставили в начале семидесятых на том месте, где до войны стояла лучшая в Минске гостиница «Европа». Было оно похоже на застеклённый павильон, оттого и называли его «стекляшкой».

В «Пингвине» подавали мягкое мороженное. Снежно-белая с крупинками льда спираль сама собой выползала из хромированного аппарата и укладывалась в изящные — на тонких высоких ножках — розетки, сверху её поливали сиропом на выбор — лимонным, малиновым, клубничным… Нигде в Минске такого не было! К тому же и работали в «Пингвине» как на подбор длинноногие девушки. Отбирали их под стать розеткам, что ли?!

В общем, необычное было место…

Однако продолжался этот необузданный праздник антисоветского сервиса недолго — год, может быть, или два. Потом изящная посуда разбилась, и вместо неё возникли металлические вазочки; красавицы сделались мамами и были заменены нормальными продавщицами; а к сиропам в меню добавились два-три сорта пива и разнообразное «бухло». Стать бы «Пингвину» безликой забегаловкой, если бы не облюбовали его хиппи и металлисты. Спустя годы кто-то догадался, что открыли удивительное кафе-мороженое не случайно, а чтобы собрать «неформалов» под одной крышей — так за ними было проще следить. И «вязать» тоже.

Речь и пойдёт об одном из случаев, как сейчас бы сказали, массового «хапуна». Представители доблестной милиции побросали в «воронки» («автозаков» тогда ещё не было) завсегдатаев «Пингвина» — хиппи отдельно, металлистов отдельно. Первым доверительно сообщили, что вторые готовятся устроить им «кровавую баню». И наоборот. Получалось, что благородные милиционеры разом защитили и тех, и других. А заодно и получили повод для акции.

Задержанных отвезли в участок, допросили, и… оставили на ночь всех в одной камере. На что надеялись милиционеры, можно только догадываться. Однако «неформалы» оказались умнее, чем о них думали, и вместо того, чтобы бить друг другу лица, договорились выяснить отношения на футбольном поле.

С утра, когда двери темницы распахнулись, недавние арестанты направились к стадиону «Трудовые резервы» рядом с тогдашней площадью 8 Марта. Хиппи шли молча, с развевающимися по ветру волосами, металлисты воинственно гремели цепями. Мобильных телефонов в то время не было, но весть разлетелась по городу моментально. Матч начался в полдень — к этому времени успели подтянуться болельщики обеих команд.

Ни прежде, ни потом не видел Минск столь странного футбола! Игроки бестолково бегали по полю, сталкивались, били мимо мяча, падали, поднимались, размахивали руками, а то вдруг останавливались о чем-то поговорить. Коренастые металлисты были лучше подготовлены физически. Зато выглядевшие измождёнными хиппи превосходили соперников в интеллекте.

Матч закончился неожиданно, когда на мосту через Свислочь показался строй маршировавших на тренировку «суворовцев». Это был их стадион! При виде детей в форме игроки обеих команд дружно ретировались и отправились в любимое кафе праздновать наступившее перемирие.

Стадион «Трудовые резервы» покоится теперь под пущенными по новому руслу водами Свислочи

Говорят, что с тех пор в Минске «неформалы» жили дружно и вместе не любили «ментов».