Никита Васильев: «Я редко встречаю адекватную реакцию на свою музыку»

Проект (((О))), под которым скрывается 21-летний гомельчанин Никита Васильев, известен далеко за пределами Беларуси: под треки парня стриптизёрши танцуют в таллинских клубах и ставят на тематических вечеринках в США. Правда, по словам самого музыканта, в родной стране о нем никто не знает. Ultra-Music решил исправить эту неприятность. Никита рассказал нашему корреспонденту о первой в СНГ witch house вечеринке, признался в любви к Deftones и The Toobes, раскрыл немного профсекретов, а заодно презентовал свой альбом «Wolf’s Empire».

«Кто-то считает, что я пытаюсь вывести андерграунд на какие-то более попсовые уровни»

— Судя по тому, что тебя знают за пределами страны, музыкой ты занимаешься достаточно давно. С чего все началось?

— Всё вышло как-то спонтанно. Года два назад смотрел фильм Дэвида Линча, потом вышел покурить и подумал, что вот оно — надо заняться музыкой. Изначально это должен был быть witch house. У нас мало кто о нем знает, но это достаточно популярный стиль за пределами нашей страны. В 2010 году как раз был расцвет всей этой музыки, я наслушался и решил, что нужно сделать что-то похожее. Причём не было никакого подготовительного процесса: ни у кого ничего не спрашивал, никаких идей не вынашивал. У друзей моих другие интересы: футбол, тёлочки, тачки. По поводу музыки даже пообщаться не с кем было. Поэтому я просто сел и начал что-то делать. Тогда мне казалось, это круто. Потом, конечно, понял, что то, что я делал изначально — ерунда полнейшая.

— А название как появилось? Это какой-то сакральный символ?

— У музыкантов, которые делают witch house, принято называть группы символами всякими. Есть группа, название которой — изображение чёрного треугольника. Оно никак не произносится. Символы используются, чтобы их нельзя было «прогуглить». Это инди-исполнители и отрицают коммерциализацию своей музыки, поэтому так называются. У меня была похожая идея: хотелось оставаться в низах, в андерграунде. Потом хотел поменять название, но было уже поздно. Меня знают именно под этим.

Сейчас можно додумать все, что угодно. Придумать всякие значения. Но этот символ ничего не значит на самом деле.

— А почему думал сменить название?

— Постепенно мне стало тесно в рамках witch house, я сознательно из него вышел. Жанр в последнее время превратился в шапито. Это трэш и ничего кроме трэша. Я не знаю, зачем люди этим занимаются. Может, им хочется лайков в контакте или признания. Но получают, в основном, пинки под зад. Херней занимаются. Издержки XXI века: у всех есть компьютер, у всех есть «фрути лупс», и поэтому все хотят создавать музыку. Поэтому я понял, что нужно выходить из этого лягушатника. Все это было актуально два года назад, когда Salem выпустили свой первый альбом. Помню, мне он так понравился. Я тогда всем скидывал, говорил: «Послушайте, как круто!» Ну, а все говорили, что это ерунда какая-то. А сейчас Salem — это почти такая же известная группа, как Radiohead.

В жанр пришло слишком много школоты, неадекватных людей каких-то. Мне пишут периодически: угрожают, даже грозятся убить меня за мою музыку. Это зависть. С некоторыми я отказался сотрудничать, а часть завидует. Они считают, что мой уровень выше, чем их. И поэтому ненавидят меня. Это просто смешно. Я очень редко встречаю адекватную реакцию на свою музыку. Люди вообще не понимают, что я хочу им сказать. Это либо дифирамбы, либо необоснованные претензии. Может, оно и к лучшему. Это эмоции.

— И какие претензии слышишь чаще всего?

— Периодически у меня появляется желание написать что-то жизнерадостное, светлое. Я иногда так и делаю, но люди уже не воспринимают это. Сразу начинают «обсирать». Странно, когда меня оценивают по каким-то параметрам. Например, «качество звука». Это же андерграунд. Это не должно звучать вылизанно. Это музыка такая, я никогда не буду причёсанным. Тут важен посыл, а не качество звука.

Кто-то видит во мне будущее толерантной тёмной музыки, а кто-то считает, что я пытаюсь вывести андерграунд на какие-то более попсовые уровни.

«Они продали весь тираж, а я только немного наработал на популярность»

— Материала много накопилось?

— Я сделал пять альбомных релизов. Но только последний считаю стоящим. До этого была печалька сплошная. Просто накапливал опыт. А когда занимался последним, получил колоссальное наслаждение. На все про все у меня ушло примерно три месяца. Альбом легко выходил из меня. Это моё детище, и я горжусь им. Хотя… Это даже не моя заслуга. Это откуда-то из космоса пришло, а я просто получал сигналы.

— Как долго пишется один трек?

— Когда как. Вот в последнее время слишком долго. Если раньше я за одну ночь все делал, то сейчас вплоть до одного месяца. Это поток сознания. Я, скорее, выполняю роль проводника, чем автора. Я в какой-то момент чувствую, что неплохо бы сесть и сделать. Ну, а если уже что-то придумал, мелодию, то потом обдумываю, как бы её лучше обыграть, какой ход придумать. Вот такие вещи у меня по месяцу и отнимают. Сложнее обрабатывать придуманные вещи, чем те, что идут через меня потоком.

— Про «кухню» расскажешь?

— Ох, не люблю я это дело… Но да ладно. Из «железа» у меня есть только драм-машинка M-audio trigger finger. Это очень олдовая штука. Я несильно разбираюсь во всем этом железе, но очень счастлив, что она у меня появилась. Это стоящая вещь. Остальное — это vst-синтезаторы. Я очень люблю синтезаторы от Native instruments: Massive, Absynth. Они очень хорошо звучат, на них можно что угодно накрутить. Я на готовых звуках почти ничего не делаю. Некоторые по 6–7 часов накручивал, отвлекаясь только для того, чтобы поесть и покурить. Как у алкоголиков запой, так и у меня. Сижу, все эти ручечки подкручиваю.

— Твою музыку можно найти только в сети?

— Да, обычно я все выкладываю в интернет: soundcloud и ещё пара сайтов. Были предложения издаваться на дисках, но я отказался. Согласился лишь однажды. Культовые ребята Mater Suspiria Vision предложили мне издаться сплитом с одним шведским музыкантом. Это очень известная witch house команда. Но мне не слишком понравилось, как они это делают: их уже интересуют деньги, они не хотят музыкой заниматься. Mater Suspiria Vision не было интересно то, что я делаю, что я в музыку вкладываю. Они хотели заработать. Причём, из этого тиража я не увидел ни копейки. Они весь его продали, а я наработал только на популярность немного.

— А как же авторские права?

— Я об этом никогда и не думал, если честно. Я просто делаю свою музыку. Мне приятно, когда кто-то её ставит.

— Такое часто бывает?

— Мне как-то написала девочка из Таллина. Она стриптизом занимается, танцевала под мой трек в одном из клубов. Периодически мои треки ставят во время всяких сетов в других странах. В основном, в Америке во время каких-то тематических вечеринок. Правда, дивидендов никаких я не получил. Да и неважно это. Пускай даже продают, какая разница. Главное, чтобы не присваивали.

— Ты не ставишь перед собой цели заработать денег?

— Ставлю, конечно, но это не главное. Мне хочется донести до людей ту музыку, которую я делаю. Я музыкой, можно сказать, болею. Меня больше ничего особо не интересует.

«Начались маты, неадекват: чуть не получил леща за то, что делал»

— Такая популярность… С выступлениями все так же хорошо?

— Период выступлений начался только недавно. Не так давно съездил выступить в Киев и Днепропетровск. Мы выступали там с парнем из России. Он уже достаточно известный музыкант. Было очень круто. Если мы говорили, что хотим поесть, то нам приносили не крабовые палочки, а нормальную еду. Если просили выпить, нам приносили коньяк. Я себя прямо рок-звездой почувствовал. На нас не экономили. В Украине все на должном уровне. Организовывал все Денис Денисенко. Он сам вышел в минус, но дал заработать нам, пускай и совсем немного. Было все: начиная от аппарата, афиш, вплоть до каких-то бытовых моментов. Представь, мы жили в Киеве напротив Оперного театра.

— А сами выступления как прошли? Публика понимала, что происходит?

— В Днепропетровске публика… Чем то, конечно, нашу напомнила. Пришли на концерт, ждали нас. Пытались потанцевать, что-то сделать под нашу музыку, но не знали, что нужно делать. Как-то все неловко получалось. А в Киеве… Это было здорово. Я никогда ещё не видел в одном месте столько людей, любящих мою музыку. Клуб очень маленький, а пришло около сотни человек. И создавалось впечатление толпы. Столько было эмоций. Приехали даже три девочки из Ростова! Они ехали часов 25 ради меня. А потом пригласили меня в гости в квартиру, где остановились, и так счастливы были от того, что я с ними сижу. Засмущали меня. Вот после этого я, наконец, стал считать себя музыкантом. До этого как-то принижал себя…

— У нас такого тёплого приёма не дождёшься?

— Здесь публика не понимает этого. Первый концерт witch house в пределах СНГ я организовал в Гомеле. Пришло около пятидесяти человек. Половина из них — это залётные сорокалетние мужики, которые пришли бухнуть. Они ближе к концу действа ушли в угар и начали кричать: «Поставь что-нибудь побыстрее!» Начались маты, неадекват: чуть не получил леща за то, что делал. Потом меня позвали в Минск. Выступал в клубе, который находится в бомбоубежище. UFO называется. Когда только зашёл туда, подумал: «Что за репетиционная точка?» Все маленькое, места совсем нет. А потом понял, что помещение очень в тему. Оно очень подходило по стилистике. Здесь меня приняли хорошо. Подошёл парень брутальный в майке Watain (они блэк метал играют) с татуировками, бородищей — скала настоящая. И говорит: «Чувак, я такую музыку не люблю, но я послушал тебя. Классно! Продолжай заниматься». Обнял меня, поблагодарил. Самое примечательное в том, что спустя пару дней после моего выступления клуб снесли и залили цементом.

— Сам пробовал выходить на организаторов, пробивать выступления?

— Сам я никогда не ищу возможности выступить. Хотя надо бы, наверное. Но я почему-то сижу и жду, что мне кто-нибудь напишет, пригласит. В этом проявляется моя белорусскость-пассивность. Но вот в последнее время я поактивнее начал себя вести. Потому что пришла повестка из армии, и я понял, что, не ровен час, окажусь в этих убогих казармах, где оторвусь от возможности заниматься своей музыкой. Мне кажется, это все суицидом закончится, потому что я сильно подсел на свою музыку, я ей болею. А в Гомеле я знаю только пять человек, которым моя музыка нравится. Остальные даже не знают, что это такое. Где же транс, где же дабстеп?

«Пускай ребята, которые сразу на себя ярлыки вешают, идут работать на завод»

— На твой взгляд, почему дабстеп так популярен?

— Качает :) Продюсеры создали искусственно этот культ. Ну, и изначально он очень жирно звучал. Это была музыка, под которую можно неплохо оттянуться в клубе. Опять же, это сначала было круто, но потом мне стало скучно на этих вечеринках. Но дабстеп-вечеринки в Гомеле постоянно. Деваться некуда от него. Даже майки начали продавать на центральном рынке с надписями «дабстеп». И все в них одеваются: и пацаны двенадцатилетние, и лысеющие мужики за сорок. Это все очень эпично выглядит, конечно.

— А что сейчас актуально?

— С моей точки зрения, южный хип-хоп. Он до нас только начал доходить. Только раньше это называлось «южный хип-хоп», а сейчас почему-то «трэп». Просто тренд очередной придумали. Это сейчас занимает умы молодёжи. Да и witch house постепенно отвоёвывает позиции. То, что для нормальных людей было актуально два года назад. Комичная ситуация была, когда моя бывшая девушка скинула мне через год после появления witch house отцов жанра Salem и сказала: «Вот прикольная музыка, послушай».

Хотя для меня непонятно, как такая музыка может собрать даже 150 человек. Мне всегда казалось, что это удел одиноких печальных людей. Что-то очень интеллектуальное, где важна не стилистика и форма, а содержание: построение, мелодика, зацикленность вот эта. Я очень люблю зациклиться на одном куске и с ним повозиться, обставить этот квадрат.

— То есть музыка продолжает распространяться стилевыми трендами?

— Мне кажется, важнее делать музыку, а не загонять себя в рамки стиля. Пускай ребята, которые сразу на себя ярлыки вешают, идут работать на завод. Рамки — это плохо. Это что-то придуманное радиостанциями, продюсерами. Людьми, которые хотят поиметь денег. Легче потом свалить много групп в одну кучу и показать скопом. Это неестественно. Меня очень раздражает, когда наши белорусские ребята пытаются подражать кому-то с Запада. У них это плохо получается, но они все равно стараются оставаться в рамках, кому-то что-то доказывать. В итоге оказывается, что все равно они никому не нужны и сидят в луже.

— А те же Crystal Castles? Начинали, в принципе, тоже с андерграунда, а совсем недавно записали поп-пластинку. Тоже продюсерская работа?

— Это просто популяризация жанра: witch house и всей «темной» музыки. Вот прямо возьми, немного замедли некоторые песни с альбома, и вот witch house и есть. Они сами заявляли, что захотели сделать что то, что будет для них новым опытом, поэкспериментировать. А на самом деле, это какая-то погоня за трендами. Я не удивлюсь, если через два года они выпустят хип-хоповый альбом, где не будет Элис, а вместо неё какой-нибудь чёрный чувак из гетто будет читать о сложной жизни. Вот это будет номер, я сам только что это себе представил.

— Почему мы, белорусы, постоянно так отстаём в музыкальном плане?

— Ну, вроде информационного вакуума уже нет: интернет повсюду. Просто у нас пассивный слушатель. Типичная белорусская черта: пассивно все воспринимать. Люди плавают, как рыбы в аквариуме. В стекло постучишь, а они только через полчаса на тебя посмотрят. Все слишком медленно. Это, мне кажется, веками накоплено. Ну, зато у нас в стране спокойно, хорошо :)

«Я бы хотел с „тубсами“ познакомиться, они, наверное, такие отвязные ребята»

— Кстати, а как появился ремикс на Cypress Hill? Песне-то уже восемь лет.

— Я очень люблю Cypress Hill. Однажды скачал всю их дискографию, начал лазить по папкам и на одном из синглов нашёл версию «Whаt’s Your Nmber» акапелла. Подумал, что сам бог велел сделать ремикс. Тот случай, когда на все ушло всего пару часов работы. У «сайпресов» нет ни одного провального альбома. Это пример группы, которая остаётся в рамках олдскульного хип-хопа, но при этом постоянно развивается. Они не боятся экспериментировать: уверены в себе и делают то, что хотят.

— То есть от музыкального прошлого все же отказываться не стоит?

— Я не сторонник того, чтобы упереться в традиции и только им следовать. Наоборот — нужно разрушать все к чертям. Но должна же быть школа, основа. Ты не начнёшь писать хороших стихов, если не читал Бродского. Но и следовать за кем-то тоже нельзя. Нужно делать своё и не бояться облажаться.

— Тогда за чем будущее?

— Я, на самом деле, не знаю. Если в ближайшее будущее заглянуть, то, мне кажется, будет сплав гитарной и электронной музыки. Что-то новое придумают, и это выстрелит: некая смесь электроники и рок-н-ролла. А если заглянуть дальше… Может, вообще что-то новое изобретут, что пока нам не доступно и даже придумать нельзя. Там и посмотрим. Я надеюсь, что застану эти времена.

Сейчас все, что мне нравится, находится в андерграунде. Нет ни одной известной на весь мир группы, по которой бы я сходил с ума. За исключением, наверное, одной — Deftones. Это любовь всей моей жизни. А все остальное находится в низах.

— А в Беларуси есть любимая группа?

— The Toobes. Они делают то, что они хотят делать. У нас складывается такая ситуация, что музыканты стараются делать то, что модно. Или ещё оппозиция есть: запилить какой-нибудь нойз и все обставить так, что я, мол, занимаюсь искусством ради искусства, не хочу никакого признания, никаких денег. Мне непонятна эта позиция. Любая музыка рассчитана на слушателя.

Я не могу сказать, что у меня хороший музыкальный вкус. Потому что я люблю группу The Toobes. Они валят такой гаражный рок-н-ролл с яйцами. Это очень круто. Как будто откуда-то из 50-х вышли. Мне нравится их музыка, кобейновский вокал (даже тембр похож). Когда я их услышал, подумал, что это неизданные записи Кобейна. А потом узнал, что наши, белорусские ребята. Они знают, чего хотят и не побоялись сделать в этой стране то, что никто не делает. Я бы хотел с ними познакомиться, они, наверное, такие отвязные пацаны.

---

Скачать (((О))) «Wolf’s Empire» (70 Mb)