Fuck It All: «Не думаем, что в нас есть угроза для общества, скорее общество угрожает нам»

Одна из ключевых групп белорусского хардкор-движения прервала длительное молчание мощным двойным синглом. В преддверии выступления на одной сцене с ветеранами Agnostic Front участники Fuck It All поговорили с корреспондентом Ultra-Music о перспективах хардкора в Беларуси и мире, о вреде интернета и честности в отношениях с самим собой.

Fuck It All

«Если мы не будем себя показывать, кто станет нас искать?»

— С выхода предыдущего студийного материала Fuck It All прошло семь лет. Что происходило с группой всё это время?

Руслан Шнур (вокал): Думаю, мы искали себя. За эти годы я наконец стал взрослым человеком и понял, что для меня действительно важно. В какой-то момент я осознал, что эта группа — основная задача моей жизни, решил снова собрать ребят, и оказалось, что никто ещё не выздоровел от болезни под названием Fuck It All. Мы немножко подкорректировали состав, записали две новых динамичных песни, и останавливаться на этом не собираемся.

Иван Селищев (гитара): На ударных у нас теперь играет Серёжа Сыр, известный по работе с группами I Know, «СКАпыт?!», Together. С последними у Fuck It All семь лет назад выходил сплит.

Руслан: Сыр уже давно на сцене, я знаю его с детства. Мы много всего сделали вместе, много поездили, знаем друг друга практически как братья, так что это человек для нас не новый. Fuck It All — это не просто группа, это семья, и для нас главное, чтобы человек был свой.

Иван: А если он при этом умеет хорошо играть на барабанах, это только плюс.

— Многие хардкоровые банды за десять лет существования записали уже по 10 альбомов, а у вас пока нет ни одного полноформатного релиза. Почему?

Руслан: Для того чтобы команда стала популярной, она должна быть эксклюзивной :) А на самом деле, хоть группа и стала известной, мы всё равно никогда не относились к ней всерьёз. Собрались, поиграли, концерт отлабали — и до свидания.

Иван: Не было системного подхода к тому, чем мы занимались. «Ребята, через неделю концерт». — «А, ну давайте, окей, сыграем». Сделали одну репетицию — отыграли концерт. Это, конечно, здорово, когда тебе 20 лет, но когда тебе уже 30, хочется чего-то более серьёзного. Хочется нести какой-то другой посыл, более выверенный, более чёткий.

Руслан: В принципе, мы всегда были пати-группой, то есть группой концертной. В основном мы участвовали в локальной сцене, ездили куда-то очень редко, но несмотря на это обрели определённую известность не только в Беларуси. Бывало даже, что меня поднимал звонок в 4 утра из какого-то Уругвая или Аргентины: «Здравствуйте, я хочу вашу песню на сборник поместить». Я отвечал: «Окей, человек, делай ты с ней что хочешь, только в 4 утра не звони» :)

— Вас называют в числе отцов белорусского хардкора. С времён становления хардкор-сцены прошло уже много лет, у отцов уже и дети выросли. Насколько изменилась тусовка?

Руслан: Совсем другие времена, совсем другая тусовка. Позиции, понятия, убеждения — всё трансформировалось. Когда мы начинали, нас было очень мало и мы были по-настоящему сплочённой семьёй. Недаром мы обрели известность не только музыкой и выступлениями, но и акциями прямого действия против людей, которые нам мешали жить: нацистов, гопников, прочей швали, которая может появиться на этих улицах. Сейчас у тусовки совсем другие интересы.

Иван: Молодёжи очень много, у неё есть интернет, есть возможность куда-то ездить. Люди, возможно, знают больше, чем мы, лучше разбираются в стилях музыки, группах, фестивалях, видели больше концертов. Но при этом, мне кажется, дух братства утратился.

Руслан: Раньше, в начале 2000-х, чтобы собрать своих ребят, приходилось созваниваться по телефонам-автоматам: у нас ведь не было ни мобильных, ни пейджеров. Но мы всё равно делали хардкор, мутили концерты, накрывали не нравящиеся нам тусовки людей, продвигали свою сцену вперёд. Каждый из нас был активен, каждый что-то делал: кто-то играл в команде, кто-то занимался производством фэнзинов… Сейчас ситуация сильно изменилась: в хардкор-сцене Беларуси, да и всего СНГ, всё больше обывателей. Их участие в хардкор-движухе сводится к тому, чтобы заказать в интернете шмотки, хорошо одеться, прийти на хардкор-концерт, о котором наверняка известно, что никакие нацисты его накрывать не собираются, да и милиция тоже особого интереса не питает. Пришёл, оттанцевал своё, купил маечку — и всё, ты красавчик, хардкор-пацан. Мне не нравится, что люди потеряли напор, перестали быть активными. Хардкор-движуха ведь и состоит в том, чтобы активно участвовать в жизни своей тусовки, продвигать её, идти против социума, не быть обывателем.

Fuck It All

— А как привести в хардкор нынешних подростков, которые сидят в инстаграммах и слушают хипста-рок?

Иван: Чтобы воздействовать на людей, ты должен играть максимально честно. Слова, которые ты говоришь, должны отражать то, чем ты реально живёшь.

Руслан: Мы заслужили уважение среди ребят тем, что за все свои тексты мы всегда могли ответить не только на словах.

Иван: Увы, в белорусской хардкор-панк сцене осталось очень мало групп, многие хорошие банды почему-то прекратили своё существование. На данный момент команды, которые активно действуют, можно пересчитать по пальцам.

Руслан: Я не буду горевать, если нас снова останется тридцать человек, как было в самом начале. Это жизнь: кто-то фильтруется, а самые стойкие остаются. Конечно, хочется, чтобы движение развивалось, и тут всё тоже зависит от нас: от того, как мы будем себя показывать, будем ли приезжать в другие города. Если мы не будем себя показывать, кто станет нас искать? Это как с футбольным клубом «Партизан»: в каждом городе нашей страны, да и по всему СНГ есть люди, которые причисляют себя к фанатам «Партизана». Всё потому, что фанаты приезжали в эти города, показывали себя, наводили там кипеж, и местная молодёжь заинтересовывалась, шумела после этого месяцами.

Иван: В какой-то момент времени МТЗ-РИПО был единственным клубом с левой, антифашистской идеологией на всём постсовковом пространстве. Все знали, что в Гамбурге есть «Санкт-Паули» с его фанатами левого толка, а тут вдруг появляется такой же клуб, но в Минске — и все просто офигевают от того, что это происходит здесь, у нас. Думаю, эта эксклюзивность и сделала «Партизану» имя. Шухера тоже навели, конечно, но это уже скорее вторичная причина.

— А почему Fuck It All не участвует в концерте в поддержку «Партизана» 13 сентября?

Руслан: На самом деле, не хочется выступать каждые две недели, хочется быть чуть более эксклюзивными. Сейчас мы играем с Agnostic Front. А «Партизан» я поддержу и так, не только выступлением. На концерте ожидается неплохая обойма групп, они отлично справятся и без нас.

— А эта политика «эксклюзивности выступлений» не приведёт к тому, что после концерта с Agnostic Front следующего снова придётся ждать два года?

Иван: Нет, ну почему два года :) Просто играть в родном городе концерты раз в две недели — это довольно глупо, это начинает приедаться. Важно постоянно делать что-то интересное, привлекать внимание.

Руслан: Мы планируем после Agnostic Front сделать два концерта — в Питере и в Москве. А дальше будем писать полноценный альбом. Концертные предложения поступают постоянно.

Иван: Но мы откликаемся только на нормальные предложения. Обычно ведь как: «Давайте, ребята, вы приедете и отыграете за „Роллтон“ у нас на гараже, только вот у нас не на чем играть, у нас есть только бубен и балалайка. Вы сами, может, привезёте?». Это время мы уже прошли. Кто-то, конечно, может сказать: «Ой, зажрались ребята, это же панк-рок!» Но когда ты приходишь на концерт и из-за отвратительного звука слабо понимаешь, что происходит на сцене, — это плохо. Если ты делаешь концерты некачественно, то стоит задуматься, зачем ты их делаешь. Всё должно быть в гармонии: ты должен круто играть и у тебя должен быть выверенный, грамотный посыл.

Руслан: Отмечу, это только наша позиция. Кому-то идеальным кажется выступление на поляне или в гараже, и я не против этого, я прихожу на такие вечеринки, веселюсь вместе со всеми. Но мы взрослые ребята, и мы хотим нести посыл более широким массам.

Fuck It All!

«Если ты хочешь властвовать над другими людьми, с тобой что-то не так»

— Известно, что на концертах Agnostic Front собирается поровну и левых, и правых ребят…

Иван: В Минске правые ребята не ходят на Agnostic Front! Они знают, что это за концерт, знают, какие люди имеют к нему отношение. Вообще, для меня очень странно, когда в группе играет вокалист-латинос, барабанщик-китаец, басист-мексиканец, а на их концерты при этом приходят правые. А с другой стороны, может, это и хорошо: придёт человек на концерт, посмотрит, как там здорово, и поймёт, что заблуждался в своих убеждениях.

Руслан: Я не могу запретить нацисту прийти на концерт. Если он придёт без символики, если на нём не будет написано, что он нацист, пожалуйста, пусть приходит. Ну а если он начнёт какую-то пропаганду, придёт в какой-нибудь провокационной майке, то я, естественно, набью ему ебальник.

Иван: Руслан имеет в виду, что ударит его в лицо.

Руслан: Но сейчас в Минске расклады такие, что ни один нацист на Agnostic Front не пойдёт. Даже если он ничего такого не наденет на себя, все будут знать его в лицо. Хардкор не для нацистов. Мы не пустили их в начале 2000-х, не пустим и сейчас. Пусть сидят в своей песочнице и не показываются нормальным людям.

— Два года назад милиция задержала сотню людей, пришедших на большой панк-концерт в минском клубе «Крылья» в поддержку организации Food Not Bombs. Государство опасается хардкор-панк тусовки?

Иван: Дело в том, что наше государство опасается любых альтернативных вещей. Всё, что не по ГОСТу, немножко страшно. Вокруг этого случая поднялся определённый резонанс, но в целом эта история и, скажем, запрет концерта группы «Крама» — фактически вещи одного порядка.

Руслан: К тому же хардкор-панк сцена никогда не была хипанской и суперпозитивной. По мнению белорусского государства, если человек кричит в микрофон, значит он какой-нибудь сумасшедший сатанист и его надо обязательно арестовать. Я не думаю, что в нас есть угроза для общества. Скорее наоборот: общество угрожает нам.

Иван: Когда мне было 18 лет, я думал, что могу изменить мир. Потом я понял, что это утопия, и самое важное, что я могу сделать, — изменить мир вокруг себя. Фактически люди, имеющие отношение к панку и хардкору, создают свой мир, альтернативный привычному социуму. Мир, в котором тебя никто не осудит, мир, в который ты приходишь, как в большую семью. Как когда-то сказал наш басист, хардкор-тусовка — это то место, в котором ты падаешь и знаешь, что снизу тебя поймает большое количество рук. Вот это и есть самое главное. А если ты попутно можешь изменить ещё и других людей — вдвойне здорово.

— А что группа Fuck It All думает по поводу событий в Украине?

Руслан: Я скажу так. Пидорасы есть везде, и они сейчас у власти — как с одной стороны, так и с другой. Весь этот конфликт — это бойня обыкновенных людей, которых используют как пушечное мясо. Это не бойня политиков — они от этого не страдают, они просто зарабатывают деньги. Вы представляете, что сейчас творится в детских домах? Никто, наверное, об этом не думает. Все думают: «Ах, какие русские пидорасы» или: «Ах, какие хохлы долбоёбы». Я не думаю, что русские люди — пидорасы, среди русских много моих братьев, я сам считаю себя русским. Важно, что страдают обычные люди: ребята, женщины, дети, которые попали в этот котёл не по своей воле. Людей заряжают идеологией, и они готовы просто-напросто рвать друг друга. И вот с этим нужно бороться, а не против России, Украины или Польши с Германией. Бороться нужно с теми пидорасами, которые качают бабки через кровь людей.

Иван: Политика — это плохо. Человек, который рвётся к власти, не может быть нормальным. Если ты хочешь властвовать над другими людьми, с тобой что-то не так. Людей просто наебали.

Руслан: Это крупнейший мировой обман, который может запросто превратиться в третью мировую войну.

— Недавнее открытое антивоенное заявление, подписанное множеством групп левого толка, было раскритиковано за нечёткость формулировок другими представителями антивоенного движения. Почему возникают подобные недопонимания, если все стремятся к одному и тому же?

Руслан: Дело в том, что далеко не все понимают, что вообще происходит. Даже общаясь со своими друзьями, я вижу, как то одна, то другая идеология, навязываемая массам, заходит и в их головы. Если даже в хардкор-движухе, где люди мало-мальски разбираются, что происходит на этой планете, идеология попадает в мозги людей, то что можно говорить о рядовых обывателях, которых сильные мира сего просто-напросто мнут, как пластилин? У кого-то возникает непонимание ввиду возраста, у кого-то ввиду тупости, у кого-то, наоборот, слишком много ума. Я считаю, что нужно просто убрать правительство и государство и спокойно жить без них.

Иван: Фактически для реализации анархических идей у людей должен быть очень высокий уровень самосознания. Но для этого и существует хардкор-сцена. Она, по сути, представляет собой такое анархическое общество.

Руслан: Альтернативное общество. И я себя чувствую в этом обществе очень хорошо. Я не хочу участвовать в процессах обывательского социума, не хочу на кого-то работать. Мне повезло: я работаю сам на себя, я относительно автономен.

Иван: Есть хороший пример: в Бельгии год не было правительства, поскольку фламандская и франкоговорящая части правительства разругались и отказались между собой общаться. У меня есть друзья-бельгийцы, я их спрашивал: «Ребята, а что на протяжении этого года изменилось?» А они отвечают: «Ничего не изменилось, всё работает, как жили, так и живём». На самом деле абсолютно неважно, кто у власти. Не бывает хороших правителей. Даже если тебе кажется, что нынешний правитель ужасен, когда придёт другой, ты увидишь, что он на самом деле ничем не отличается.

Fuck It All

«Неважно, в подвале ты играешь или в эфире MTV»

— Казалось бы, интернет делает информацию доступней. Почему тогда людей в тусовках становится меньше?

Иван: Интернет отдаляет людей друг от друга. Люди сидят и переписываются Вконтакте, а при встрече даже не знают, что друг другу сказать. Интернет превращает отношения и музыку в разряд фастфуда. У меня в 94 году был диск группы Soundgarden, и я просто до дыр его затёр, потому что у меня было на тот момент 10 дисков. Я знал каждый момент в каждой песне! А сейчас я каждый день могу прослушать 500 новых альбомов. Я просто теряюсь в этом океане информации.

Руслан: У людей сейчас гораздо меньше проблем, чем было в своё время у нас. С одной стороны, это хорошо, с другой — плохо: люди живут, думая только о том, как пойти угореть на выходных. Раньше у нас была проблема добраться до клуба так, чтоб тебя при этом не убили, или пройтись по улице возле центра так, чтобы на тебя не напала какая-нибудь фанатская группировка. Мы эти проблемы решили, а молодёжь сейчас идёт просто по накатанной, на расслабончике. Пропадает весь мятеж, всё становится приторным, корпоративным.

Иван: Вместо того, чтобы пойти на концерт, ты делаешь репост.

Руслан: Как тусовка когда-то знакомилась между собой? Были люди, которые вообще не знали о существовании в Минске хардкора, эти люди списывались с москвичами: «Привет, хочу приехать к вам на концерт». А им отвечали письмами, не через интернет, а по почте: «Слушай, так ведь у вас есть в городе ребята…» — и давали наши контакты. Люди находили нас и просто охеревали от того, что, оказывается, у нас есть такая тусовка. А сейчас зачем что-то искать? Открыл браузер, у тебя тысяча друзей, пятьсот лайков, и всё в порядке.

— А как хорошим группам, которые делают хорошую музыку, не затеряться в информационном потоке по дороге к слушателю?

Иван: Очень просто: нужно работать. Если ты реально делаешь что-то достойное, ты никогда не пропадёшь. Просто не нужно лениться. Иногда люди то ли боятся, то ли ленятся каким-то образом себя показать. Я уверен, в Минске есть много хороших групп, о существовании которых я даже не знаю.

Руслан: Почему-то молодёжь — не только в Беларуси, а вообще в СНГ — любит мечтать, но не делать. Люди заведомо ставят себя в рамки: «Зачем пытаться делать, если всё равно получится какая-то херня, я лучше помечтаю немного об этом и пойду дальше есть картошку». 10 лет назад у нас было по-другому: мы собирались тусовкой, принимали решение за три минуты, шли и делали. А последствия — ладно, хрен с ними.

Иван: Многие до сих пор верят: «Вот я записал альбом хороший, он магическим образом привлечёт внимание, мне сразу предложат гастроли, и я проснусь популярным». Это всё фигня. Я недавно видел на форуме объявление австралийской группы Northlane, которая довольно активно турит и по Штатам, и по Европе, и в Австралии. Ребята продают свой туровый микроавтобус, на котором они за пять лет наездили по Австралии что-то около 200 тысяч километров. В турах! Это невероятная работа. А впечатлений сколько! Едешь 15 часов по России в мороз, у тебя ломается микроавтобус, ты отковыриваешь колесо, прикипевшее к диску, и думаешь: «Какой пиздец, зачем я вообще на всё это подписался!» Но проходит какое-то время, и ты понимаешь: «Блин, насколько это было круто». Это именно то, ради чего стоит жить. Да, бывает сложно. Те же Red Hot Chili Peppers в первых двух турах играли по 90 концертов в каких-то непонятных подвалах, барыжниках по всем Штатам… Но они знали: не будешь пахать — результата не будет. Это касается любой сферы, не только музыки.

Руслан: Многим ребятам не нравится слово «работать» относительно музыки, они сразу включают скепсис: «Вот, значит, музыка для тебя работа». А я хотел бы, чтобы моё любимое дело было моей работой. Почему человек должен ходить на завод, если у него получается творить? И когда я буду помирать, мне хотелось бы вспоминать о том, что я делал в движухе, а о не хождении на работу или о какой-то бытовухе. Если ты хочешь чего-то добиться, нужно идти в трезвый ва-банк. Риску всегда сопутствует удача.

— Буквально неделю назад под Гродно прошёл большой панк-фестиваль Out of the Streets. В белорусском панке событий такого масштаба не было уже очень давно, если они вообще были. Это выход на новый виток?

Руслан: Да, так и есть. Мы достигли зрелого возраста, когда можем законно организовать всё, что угодно.

Иван: Не нужно прятаться. Когда ты прячешься, то привлекаешь к себе гораздо больше внимания. А если ты открыто говоришь: «Да, я такой, да, я делаю вот это», то тем самым показываешь, что ты нормальный, адекватный человек, что не несёшь негативного посыла. Да, некоторые ребята до сих пор лабают в гаражах — и это тоже хорошо, должен быть выбор. Нравится играть в гараже — окей, хочется выступать на большой сцене, на большом фестивале — здорово, давай.

Руслан: Это и есть свобода.

— Gallows заключили милионный контракт с Warner Bros., Rise Against растеряли свой хардкоровый напор, Fucked Up выступают на MTV Live Canada… Хардкор продаётся?

Иван: Несмотря на определённую элитарность, хардкор всё равно в какие-то моменты времени становится мейнстримом. Я помню времена, когда на хардкор-концерты в Минске приходило по тысяче человек, но ведь это абсолютно не значит, что выступавшие группы продались. Мне очень нравится пример Rage Against the Machine: группа издавалась на мейджор-лейблах, каталась в большие туры, но при этом у ребят была очень чёткая позиция касательно многих вещей, и они не просто зарабатывали деньги музыкой, они несли определённый мессадж, поддерживали левых активистов, занимались благотворительностью. Неважно, в подвале ты играешь или в эфире MTV, главное, какой посыл ты несёшь и насколько ты честен перед собой.

Руслан: Я считаю, что хардкор может попадать в массы. А вот если человек меняет свой образ жизни и свои тексты, то есть если вчера он пел о том, как корпорации убивают Землю, а сегодня поёт о лютиках-цветочках, это и есть продажность.

— Некоторые хардкор-тусовки объединяются с хип-хоп группировками по принципу схожести идей и идеологий. К примеру, калифорнийская группа Trash Talk подписана на лейбле Odd Future, который занимается хип-хопом и R&B. Как вы к этому относитесь?

Руслан: В принципе, всё это всегда было близко. И рэперы тоже подписываются на хардкор-лейблы, это нормально.

Иван: Самый показательный пример — группа Beastie Boys, которая начинала с хардкор-панка, а потом стала одной из самых известных рэп-групп в мире. Многие даже не помнят о том, что они играли хардкор. А рэп ведь по сути хардкорен, протестен.

Руслан: Мы тоже от этих тенденций не отстаём. У меня есть задумка записать совместную песню с командой 10-side. Получится, конечно, всё равно не рэп, а хардкор, но мы хотим привлечь рэперов.

Fuck It All

— Макс Корж по убеждениям тоже близок к хардкору: во-первых, начинал с тотального DIY-андеграунда, во-вторых, не курит и не употребляет алкоголь, то есть близок к стрейт-эджу, в-третьих, придерживается антиглобализационных взглядов. Если он предложит вам сделать совместный концерт, что ответите?

Иван: 25000 евро — и мы согласны! :)

Руслан: Если бы нам внесли такое предложение, то мы бы выставили кое-какие свои условия. Я, например, не хотел бы петь в обнимку с Максом Коржом о том, как люблю жизнь. Да, у него есть кое-что от антиглобалистов, к тому же этот парень живёт здесь, он чувствует Минск, знает, что это такое. Но даже если бы я делал что-то с ним вместе, я бы делал это от себя. Мои тексты оставались бы моими текстами, и мне было бы абсолютно наплевать на пищащих девочек под сценой.

Иван: Мне на этот вопрос ответить довольно сложно, поскольку я не знаю, что за человек Макс Корж. Для того чтобы ответить на этот вопрос, с ним нужно пообщаться. Если у нас есть что-то общее, если бы мы нашли общий язык — почему нет? Можно пробовать, ведь всегда интересно открывать новые горизонты.

— Сейчас наблюдается волна камбэков среди хардкоровых ветеранов из 80-х: снова собрались Black Flag, у Кита Морриса появилась команда Off!, крепкую банду собрал Джелло Биафра. Не ради денег ли они это делают?

Руслан: Думаю, самое главное — это не деньги, а веселье. Может, ребята хотят вспомнить молодость, хотят видеть молодёжь на своих концертах и получать от этого удовольствие.

Иван: У нас есть стереотип, что в 55 лет ты уже пенсионер, и тебе нужен плед и горячий чай. Это всё фигня. Говорят, перед смертью хочется жить сильнее всего. Эти люди и в 55 точно так же хотят переживать новые эмоции, ездить в туры. К тому же многие выпускают после больших перерывов отличные альбомы. Вот Alice In Chains записали отличный диск с новым вокалистом, Soundgarden собрались и играют отличнейшие концерты. Это же здорово!

Руслан: Я за любое творчество. Чем люди больше будут творить, тем лучше.

— Значит ли это, что у Fuck It All тоже только начало пути и дальше будет только круче? Через 20 лет, может, ещё и стадионы будете собирать?

Иван: Ну, никто особо не стремится собирать стадионы! :)

Руслан: Мы сейчас поднапряжёмся, а потом они просто сами будут собираться.

Иван: Главное — делать своё дело, и делать его хорошо. Если ты делаешь своё дело хорошо, то найдутся те, кто будет тебя поддерживать.

Руслан: Для меня музыка — это очень хорошая отдушина. Это моя жизнь, и заканчивать с этим я не собираюсь. Тем более, люди помнят, люди любят. Даже незнакомцы на какой-нибудь случайной вечеринке подходят и говорят: «Мы идём к вам на концерт! Нам не нужен Agnostic Front, мы идём на вас!». Главное — не стареть душой.

Иван: И думать своей головой.

Руслан: Да, думать своей головой, адекватно воспринимать критику, быть активным. И никогда не вестись на провокации этой ёбаной жизни.

Автор: / Ultra-Music

Фото: Саша Литвинчик

Группы:

Комментарии: 6