Сергей Шнуров: «Инстаграм мне подходит как человеку, любящему репрессии»

Перед минским концертом группировки «Ленинград» корреспондент Ultra-Music поговорил с Сергеем Шнуровым об уходе со сцены, букве «К» на Колизее, репрессиях в Инстаграме и помощи безнадёжным музыкантам.

— Как ваши дела, Сергей?

— Нормально. Пока.

— Складывается впечатление, что у вас всегда все хорошо. Внутренний дзен?

— Он, по-моему, даже внешний. Дзен. Православный дзен.

— Вы говорили, что невозможно делать одно и то же в двадцать и в сорок лет. Хотя вот «Ленинград» гнёт всё ту же линию.

— Нет, мы делаем не одно и то же. Посмотрите, что я делал раньше и что делаю сейчас. Это всё-таки разные вещи.

— А что изменилось?

— Изменился контекст. Положим, на Марсе спутник ездит, а двадцать лет назад его там ещё не было. Совсем недавно на астероид высадились чуть-чуть. Не знаю, насколько успешно. Да много чего изменилось… Интернет стал быстрее. Надеюсь, это отражается в наших песнях и клипах, которые группа «Ленинград» поставляет с завидной регулярностью. Я не рефлексирую по этому поводу, не особенно задумываюсь о том, как на меня влияет происходящее. Знаю, что влияет.

— Вы планировали после сорока вообще уйти со сцены. Передумали?

— Фактически я уже ушёл.

— Но «Ленинград» активно выступает.

— Концерты продолжаются, но для меня это уже абсолютно не контекстуальное занятие. Я не нахожусь в рамках какого-то русского или не русского шоу-бизнеса. Мы уходим в какую-то ситуацию скоморошества, цирка, юродствования и тому подобных вещей. Так что фактически я уже ушёл со сцены.

— К слову, а где грань между лицедеем и придворным шутом?

— Грань эта, собственно говоря, зависит от географической точки. Если ты при дворе, то ты придворный шут. А если ты на площади, то ты скоморох.

— «Ленинград» сегодня — это всё же о музыке, или её вытеснила провокация?

— А что о музыке? Nirvana, что ли, о музыке? Стравинский о музыке, Nirvana — это довольно примитивные гармонии с простыми мелодиями. Всё это не о музыке.

— Ну, а яйца, прибитые к брусчатке, это акт искусства?

— Смотря с какой точки смотреть. Если подходить к этому как к какому-то перфомансу, то, наверное, это было бы актуально в 70-х годах прошлого века. А так это просто неактуальный перфоманс. Это не авангард. Это было в Германии очень давно.

— К слову, о ещё одном перфомансе. Недавно в Риме задержали русского туриста, который нарисовал букву «К» на Колизее. По-вашему, это такое проявление патриотизма, как в вашем клипе?

— Я не знаю. В современном контексте жизнь любого человека может быть предметом искусства как некая событийность. Букву «К» нарисовал, посрал белым говном и сфотографировал — это все в принципе можно преподнести, да и рассматривать, как некий жест.

— Новый альбом «Ленинграда» планировался осенью.

— Осень ещё не прошла. Наверное, будет. Я так думаю. Альбом есть, я его слушаю, больше никому не даю слушать и в принципе этим доволен. Я вообще люблю редкие вещи, которые есть у меня одного. И если я жадничать перестану, то он скоро выйдет. А если я сочту, что такая корова мне самому нужна, то не выйдет.

— Вы сейчас активный пользователей соцсетей. Почему выбрали именно Инстаграм?

— Не знаю. Так получилось. Подружка открыла мне страницу и научила тыркать в эти кнопки. В Фейсбук я поглядывал. Там какая-то политическая возня. Во Вконтакте уровень дискуссии сводится к «Ты пидарас, а ты ебанько». В таких дискуссиях я не особо готов принимать участие. А в Инстаграме мне понравилось то, что очень легко можно банить. Мне это подходит как человеку, любящему репрессии. Мне приятно делать людям неприятно.

— Вы сейчас объявили недельную паузу в Инстаграме. Устали?

— Почему устал? От чего там можно устать? От нажимания кнопок? Я просто решил что-то почитать. Не писать же всё время.

— Что читаете?

— Вчера, как ни странно, читал «Слова Ницше. „Бог мёртв“» Мартина Хайдеггера.

— Как раз последние ваши записи о Боге. Как думаете, лайк сегодня — это религия?

— Конечно. Здесь есть вера в то, что лайк что-то значит в твоей жизни.

— Вы когда-нибудь бывали в минских ночных клубах?

— Конечно, бывал.

— Чем это отличается, к примеру, от питерских ночных клубов.

— Это было так давно. Я не хожу в общественные места, я там только фотографируюсь. Если я хочу устроить себе добровольную фотосессию, чего я не люблю, я иду в клуб. Но я давно там не был и не знаю, что происходит в таких местах в Питере, в Москве, в Минске. Могу сказать только о начале «нулевых», но это мало кому интересно. Думаю, что там происходит все то же самое. Клубы — это социальный ринг, где ведется поединок между людьми за тот же лайк.

— А почему клип на песню «Ебубаб» вы решили снимать именно в минском клубе?

— Мы просто вышли на минскую студию Partizan. Она нам очень приглянулась, и мы начали сотрудничать. Очень довольны и счастливы. Мы сами не снимаем клипы, мы делаем заказы.

— О Минске сейчас часто говорят как о площадке для секс-туризма. То есть клип и репутация Минска — это просто совпадение?

— Я вам, может быть, открою большую тайну, но городов, неблагоприятных для секс-туризма, не существует :)

— Сегодня у вас на разогреве играет группа The ЖЗЛ. Не так давно вы записывали с ними дуэт. Можно говорить о долгосрочном сотрудничестве?

— Я вообще не люблю сотрудничать ни с кем. Мы сами за себя. Это акт доброй воли: благотворительная помощь малоимущим.

— Часто вы такой благотворительностью занимаетесь?

— Если я вижу, что малоимущие совсем безнадежны, я им помогаю.