NRKTK: «Белорус — это такой добрый чувак, который терпит, терпит, терпит и молча ест картошку»

8 апреля в клубе «Юла» состоялся концерт российской группы NRKTK с презентацией нового альбома. Незадолго до начала мероприятия корреспондент Ultra-Music поговорил с ребятами о «Разочаровании года», шансоне, космосе и гомосексуализме.

— Расскажите про свой альбом, как подбирались песни, почему именно такое количество?

Евгений Горбунов: У нас каждая песня на вес золота, поэтому ничего не хотелось выбрасывать. Вот и получилось именно такое количество. Хотя, если признаться, у нас всего 7 новых песен. Мы хитрые и запудрили всем мозги: 4 выходило ранее, а 2 — вообще инструменталы. Придумали все композиции примерно месяца за два и за это же время их записали.

— Кто у вас придумывает такие тексты?

Е.Г.: Мы вдвоём с Андреем сидим и всякую чушь сочиняем, потом ждём, когда она достигнет полной степени дебильности. Тогда мы понимаем: вот оно — хит готов. Самое сложное — это упростить всё. Абсурд должен быть простым, чтобы он мог доходить до сердец людей.

— А что надо слушать или делать, чтобы научится сочинять такую музыку и писать такие тексты?

Андрей Касай: Не надо писать такую музыку, пишите другую.

Е.Г.: На самом деле, это больное детище нашего с Андреем разума. Во-первых, нужно пожить на Дальнем Востоке в спальных районах. Во-вторых, всё заложено в родительском воспитании. У Андрея родители промысловики: охотники-рыболовы. А у меня отец был вообще священник. Так себе святоша, конечно, ведь нормальный человек в РПЦ не пойдёт работать. Живя на Дальнем Востоке, мы замечали, как вокруг нас происходит совершенно невообразимая жесть. Приехали в Москву — и тут то же самое. Кругом очень странно и абсурдно. И эту странность мы пытаемся выразить в своих песнях. Нужно наблюдать за всем со стороны, но в то же время хоть чуть-чуть участвовать в этом. Это как агрессивная медитация, диалог с самим собой и со средой, в которой ты обитаешь.

— Ты начал говорить о семье. Приходится ведь отчитываться перед родителями, показывать, чего добились.

А.К.: Действительно, отчитываться приходится. Звонит мне обычно папа: мама более лояльная. Он всегда хочет выяснить, как я здесь, взялся ли за ум или опять продолжаю непонятно чем заниматься. Потому что музыка — это какая-то абстрактная штука, как и «рисульки». Его интересует: коплю ли я на квартиру. А я не коплю.

Е.Г.: А моя мама мне ничего не написала про альбом. Я скоро приеду домой ненадолго, и она мне выскажет кое-что. Песня про горящую причёску на училке ей не понравится. Она же всё-таки преподавательница. Или вот ещё «Голые жопы в эфире новостей».

А.К.: Ей понравится!

Е.Г.: Хотя, может, и понравится. Она весёлая и интеллигентная женщина. Она очень спокойная. Когда узнала, как мы называемся, сказала: «Странное название, хотя у вас там что-то получается, ну и ладно». А бабушке до сих пор не нравится.

— Бабушка слушала песни?

Е.Г.: О да. Сказала, что быстро всё, непонятно. Она любит блатные песни, шансон, типа Ваенги, потому что там есть истории. У нас тоже истории, но они слишком быстрые для неё. Я вообще не понимаю, как старые интеллигентные люди могут вестись на эту х**ню. Ведь они же все воспитывались на мощной советской школе: Лемешев, Козловский, Дунаевский, Голодков. Ладно, люди не врубаются в новую музыку, но почему они различают, где говно?

— Сыграли бы на разогреве у Ваенги за деньги?

Е.Г.: Не, ты что! Никто бы нас не позвал туда, а если бы и позвал, мы бы сразу слились, потому что это стрёмная тема. Скорее всего, там висит баннер «Единой России» или «Яблока». Вообще политика проходит мимо нас, а мы мимо неё.

— Расскажите, с кого срисовываются ваши истории?

А.К.: Ну, это собирательные образы. Это истории, которые случаются с нашими друзьями, шутки, которые мы придумываем вместе.

Е.Г.: Но мы ещё сглаживаем острые места, а ведь бывают люди куда хуже.

— А собирательный образ белоруса сложился?

А.К.: Мы, на самом деле, в своей жизни видели ровно столько белорусов, сколько увидели сегодня.

Сергей Ледовский: Лично для меня, белорус — это такой добрый чувак, который терпит, терпит, терпит и молча ест картошку.

— Многие считают вас модниками. Что сами думаете по этому поводу?

Е.Г.: Однажды я видел мем про Жириновского: Пришёл в солянку, здесь хипстеры, тут пидары — солянка хули. Вот такая вот мода.

— Как относитесь к хипстерам?

А.К.: Сначала определимся, кто такие хипстеры.

Е.Г.: Кто, если не мы? :) На самом деле, это категория людей, следящих за современной модой, старающихся следовать каким-то тенденциям. Можно назвать этих ребят креативным классом. Каждый из них должен уметь сверстать грамотно страницу, должен сделать красивую обложку или презентацию, качественно и креативно сфоткаться. А те ребята, которые нацепили узкие джинсы и всё — полные дебилы и обалдуи.

— А как дела с гомосексуалистами?

Е.Г.: Эти ребята тоже непростые. В культурном плане они на многое повлияли. Интересные попадаются люди. Хотя, если рассматривать субкультурных гомосексуалистом, то это худшее, что может быть. Нельзя самоутверждаться за счёт этого. Не должно никого волновать: любишь ты censored (парней или девушек — прим. UM). Это то же самое, что утверждаться за счёт того, что ты любишь чёрный хлеб. Чёрный хлеб — зае**сь! Татуировку себе на руке сделать ещё: «Ем чёрный хлеб!». Кстати, замечали, что Песков, Зверев и Моисеев служили в армии, а Расторгуев — нет?

— Евгений, ты говорил, что у тебя отец — верующий человек. Кто-нибудь верит бога или вселенную?

С.Л.: Я верю в божественное, но институт церкви отвергаю.

Е.Г.: Всё, наверное, видели фотку и слышали историю про часы патриарха — это очень показательный момент. Когда люди выстраиваются в очередь, чтобы поцеловать икону в ожидании чуда — это глупо. Я понимаю, что такое карма и, наверное, даже верю в Иисуса, но, в тоже время, считаю себя атеистом.

А насчёт веры в другие цивилизации, здесь глупо говорить, что мы одни такие умные на всём свете. Но те ребята, наверное, тоже не особо умные, раз ещё к нам не прилетели. Вселенная большая, хрен его знает, что происходит на другом её конце, может, там такой же я сидит и даёт интервью.

— А представь, что тебе сообщили, что нашли другой мир, в котором есть другой ты, и тебе предложили слетать в гости. Что с собой возьмешь?

Е.Г.: Ну, во-первых, надо брать собой бухло, а во-вторых — комп. А если серьёзно, то я бы не полетел, здоровье не то, аллергию ещё подцеплю.

— А если бы к тебе прилетел маленький ты 5–10 лет. Чтобы ты ему посоветовал, сказал?

Е.Г.: На самом деле, всё прекрасно. Я, конечно, многого ещё не добился, но у меня хорошая и интересная жизнь, и дальше будет только лучше. Я, наверное, сказал бы: «Кушай хорошо и маму слушай».