Алексей Стокс: «Я всегда буду любить деревянную гитару, а не диджейский пульт»

В первых числах мая группа The Stokes отправится в большой тур по Беларуси. Лидер группы Алексей Стокс рассказал корреспонденту Ultra-Music о подготовке к концертам, трудностях жизни в России и желании напомнить о себе на родине.

— Ваш последний альбом «Не Zамерзай» вышел в 2009 году. Сейчас вы анонсировали новый альбом. Когда его можно будет услышать?

Планировали успеть записать альбом к туру. Но случился форс-мажор: наш звукооператор сломал ногу и больше месяца пролежал в больнице. Мы решили, что ничего страшного не произойдёт, если альбом выпустим чуть позже, а в туре пока прорекламируем новые песни.

В новый альбом войдут и песни, которые никто ещё не слышал, и пару очень старых песен, которые мы давно-давно исполняли, но не записывали. В плане звучания серьёзных изменений не предвидится: мы всё так же остаёмся в гитарной музыке, никаких кренов в сторону компьютеров или ещё чего-то. Как играли живую музыку, так и продолжаем это делать. Нам это доставляет удовольствие!

Сейчас мы отправляемся в тур. Хочется сделать так, как многие группы в Англии делают: берут бус, аппаратуру и по пабам едут играть. Нам кажется, что должно хорошо получиться.

— В одном из старых интервью вы говорили, что мечтаете колесить по Европе и давать каждый день концерты…

Это и осталось мечтой. Пока мы не даём концерты каждый день, по Европе не колесим. Это, наверное, первый плотный тур по графику. Соскучились мы по Беларуси и хотим напомнить о себе. Я иногда вижу в интернете отзывы: «Ой, они ещё живы?» Да, мы ещё живы! :)

— Не боитесь, что всё-таки подзабыли?

Мы же не едем по дворцам спорта. Мы едем по небольшим клубам на 200-300 мест.Чего бояться? Будем напоминать о себе. Придёт 100 человек — хорошо, 50 — тоже хорошо.

— Переезд в Россию сильно вас изменил?

Да! Изменил порядочно, прямо скажем. До сих пор не могу сказать, что я влюблён в Москву. Мне нравится Минск. Всегда нравился. Мне тут хорошо. А Москва не может не изменить человека. Она или ломает, и человек куда-то исчезает, или человек становится жёстче.

— Вы стали жёстче?

Я, конечно, остаюсь романтиком внутри. Это из меня не выбьешь, потому что я так воспитан. Но теперь на жизнь смотрю по-другому, к сожалению. В Беларуси всё добрее: и ты сам, и люди вокруг. В Москве слишком большой темп и большая конкуренция. Каждый пытается что-то доказать, пробиться. Мне это не очень нравится.

— А что дала Москва в плане творчества? Стало ли больше идей, возможности играть больше концертов? Стали ли вас на радио крутить?

Мы очень долго не могли попасть на радио, долго наши песни не ротировались. Сейчас они есть. Их немного, особенно учитывая, что сейчас только одна радиостанция, которая вещает, условно говоря, русский рок — «Наше радио». Раньше были ещё какие-то, но они все поменяли форматы: где-то начался шансон, где-то ещё что-то. Был «Маяк», нас крутил, но и там формат сменился. С ротациями у групп — не старых столпов, типа «Алисы», «ЧайФ», ДДТ, а у новых групп — тяжело.

— Можно ли сказать, что рок-музыки стало меньше, а быть рок-музыкантам стало сложнее?

Я бы не сказал. В Москве очень много рок-музыки, люди любят рок. Концертов просто тьма. А сделать рекламу стоит очень больших денег. Если группа малоизвестная, она оказывается в минусе. Конечно, музыканты пытаются рекламироваться по интернету, среди друзей. Есть тусовки, конечно. Те же металисты, готы, фолк-тусовка. Они на свои концерты ходят.

— Вы два раза в истории группы меняли дислокацию: сначала переезжая в Минск, затем в Москву. Что заставило вас проходить такой сложный путь заново?

Действительно сложный… Самое печальное, что приходится начинать всё с нуля. А жизнь на месте не стоит, и тебе не всё время 20 лет.

Мы уезжали в Москву не потому, что нам надоела Беларусь. Хотелось большего, как и всем амбициозным людям. И мы понимали, что и здесь что-то упускаем, мы не успеем и там, и тут. Многие нас тут уже не помнят, а молодёжь и не знает.

Это тяжело. И в новом альбоме будут песни не такие оптимистичные, как раньше. Будет пару грустных песен. Я написал их, когда было реально тяжело в моральном плане. Поэтому и нынешний тур мы решили сделать, чтобы взбодриться, встряхнуться. Задача тура — не амбиции свои накормить, а сделать душевный тур: нормальные хипаны поехали поиграть по клубам, сделать реальный рок-н-ролл, не только в плане музыки, но и стиля жизни. Потому что рок-н-ролл у нас стал какой-то странный, он по духу уже не рок-н-ролл совсем.

— А такое было в 90-ых?

Когда я только приехал в Минск, были чудесные, милые концерты, квартирники. Потом время стало более циничное что ли, всё перешло на какую-то коммерческую основу. Раньше все люди друг другу помогали, болели, горели этим.

В России вроде есть шоу-бизнес, но там не проще. Дойти до момента, когда ты начинаешь зарабатывать, очень сложно. Многие и не доходят, только вкладывают, вкладывают, вкладывают, а людям не нравится. Некоторые вложили кучу денег, а на концерты народ не пошёл. Никто не знает, что не так.

Я с грустью вспоминаю, как все вместе тусовались, ходили в «Три поросёнка» (в котором я, например, впервые увидел Neuro Dubel и был очень впечатлён). Всё было человечнее. Может люди становятся менее духовными? Может они перестали верить в любовь?

— Про «чёрные списки» наверняка знаете?

Я никуда не выпал, когда уехал. Прекрасно знаю, какие группы есть, какие группы выпускают альбомы, какие проблемы тут. Ведутся споры: есть ли «чёрные списки», или их нет. Но факт остаётся фактом: концерты отменяются. Суть не в том, боятся ли организаторы или владельцы клубов, а в том, что концерты не проходят. Мне очень жаль всех, у кого отменяются выступления. Уехать им куда-то в Россию, конечно, можно, но это очень тяжело. Нужен либо огромный бюджет, чтобы как-то там прорекламироваться (я действительно имею в виду огромный, безумный, особенно по белорусским меркам, бюджет), либо по крохам, лет 6-7 пытаться играть в клубах, делать рекламу.

У музыкантов в таких ситуациях часто опускаются руки, они не видят смысла заниматься музыкой. Писать в стол? Может, кому-то это нравится, но вряд ли. Нужно поддерживать друг друга, не опускать руки. У меня тоже бывают времена, когда действительно грустно, когда что-то не получается. Но всё равно нужно что-то делать.

— В Беларуси власти считают, что рок опасен.

Да, это странно и однобоко. В России такого нет. У музыкантов очень сильные протестные настроения, есть реально люди в оппозиции (тот же Макаревич, Чача Иванов, Noize MC). Они выражают открыто свои мысли. Конечно, «пугания» бывают, как и в любом, наверное, государстве, но чтобы запретили…

— Не начнут закручивать гайки после выборов?

Не думаю. Россия уже не та страна, какой была раньше. Невозможно опять сделать железный занавес. Люди уже другие. Видели же все. Сколько людей выходило после выборов, свободно выражало своё мнение. Даже власть пробует прислушиваться, демократические изменения всё-таки происходят. А так любое государство не даёт полной свободы никому.

Я слежу за политикой. Но для себя я решил, что музыка — это другое. Меня привлекала всегда духовная сторона человека, его терзания, переживания. Так сложилось с детства. Мне стихи Маяковского нравились, а когда он писал про власть или революцию — мне уже было не интересно.

— Вы говорите, что следите за музыкой в Беларуси. А кого-нибудь из молодых музыкантов отметить можете?

Я бы не хотел кого-то выделять. Но почему-то большинство молодых музыкантов выбирают именно английский язык. А если перевести тексты, то они не настолько глубокие.

— Вы ведь и сами начинали с англоязычных песен. Что стало причиной перехода на русский?

Русский язык в СНГ все понимают, и я на нём говорю всю жизнь. Белорусский язык у меня в жизни присутствует тоже, особенно, когда в Минск приехал, тут были люди, которые говорили только по-белорусски. Я его прекрасно понимаю, но сам не говорю. И я боюсь наделать ошибок: к любому языку отношусь очень трепетно.

Поэтому решили петь на русском. Ведь хороший текст может зацепить. Сочиняя песни на английском, мы упускали большой кусок инструментов, при помощи которых можно высказаться.

— Но на белорусском вы записали недавно одну из песен (вариант песни «Под куполом небес» для проекта «Тузін. Перазагрузка» — прим. UM).

Нам предложили. Я сразу сказал, что запариваться не буду, у меня нет практики переводов: если переведёте, я его немного подработаю, и мы без проблем запишемся. У меня нет никаких сложностей. Вот с россиянами разговаривал, которые записывали по-белорусски, они говорили, что им тяжело, чуть язык не сломали.

Мы выступали недавно на конкурсе красоты Мисс Беларусь. Мы им сначала отправили песни, которые могли бы сыграть. И, как ни странно, среди выбранных была песня на белорусском. Но это хорошо. В конце концов, мы в Беларуси, у нас есть свой язык.

Белорусский язык очень красивый, он удобнее, чем русский: в пении, в стихосложении. Прекрасная группа была «Мясцовы час», которая пела на красивом белорусском. «Крама» — тоже супер. Стали сейчас появляться какие-то молодые группы, а то эта волна как-то совсем пропала.

— «Мясцовы час» оказал влияние на вас? Какая атмосфера была в родном городе, когда вы начали заниматься музыкой?

Оооо, это была удивительнейшая атмосфера! Я именно тогда рок-н-роллом и заболел. У нас в городе всё безумно кипело. На два города — Полоцк и Новополоцк, численностью 200 тысяч — было больше 230 активных групп. Они играли концерты, были фесты. Никакой рекламы не надо было: клеилась утром листовка, что в институте, например, будет концерт, и уже вечером в зал невозможно было попасть — настолько это было тогда популярно. Это было золотое время. «Мясцовы час» были очень крутыми!

Недавно Климов спрашивал, мог бы я вспомнить лучшие цитаты из песен на белорусском, русском языке и из мировой музыки. Я понимаю, что я, наверное, зануда, но я люблю глубокие тексты, когда там говорится о чём-то важном. Мне не нравится, когда просто текстом забивают музон. Я пытался вспомнить какие-то новые команды в плане текстов и не смог (но я и не всех знаю), а «Мясцовы час» и «Краму» — сразу вспомнил!

— В 2005 я был на фестивале «Рок-кола» в Полоцке. И когда вы только вышли на сцену, зал взорвался, все вскочили со своих мест. В родном городе вас узнают?

Те люди, которые раньше ходили на концерты, ещё узнают, но у них семьи, свои бытовые проблемы. Вытянуть их на концерт достаточно тяжело. Многие помнят нас, но не все следят за музыкой.

Нас крутят в Беларуси по радио. Но почему-то радиостанции не говорят, кто поёт. Это жутчайший, непонятнейший парадокс! Я хочу всем радиостанциям донести: ребята, то, что вы ставите мои песни и их, возможно, даже знают и кому-то они нравятся, — это хорошо, но они с группой никак не ассоциируются. Если убрать авторские отчисления, то толку от ротаций мало: песни живут своей жизнью. Я знаю про проблемы радиостанций, понимаю как им приходится выворачиваться, но всё же… Я не хочу никого осуждать, но объявлять музыкантов нужно. Я даже не для себя прошу, а для тех, кто тут работает. Это влияет на посещаемость концертов. Вдруг кому-то понравится, от компа оторвётся.

Жизнь вообще изменилась. Мы дома не сидели. Хорошая погода — всё, погнали. Сейчас я не вижу детей во дворах! Выглядываю из окна — и никого. Где всё это? «Иди есть! — Мама, я ещё немного поиграю! — Ладно, через 20 минут домой!». А сейчас тишина.

Я не знаю, что случилось. Интернет? Он грубо вошёл в наши жизни. Я ничего против него не имею — хорошая вещь. Но мне обидно, что люди не пишут письма с марками. Я очень люблю аутентичность — этого из меня не выбить. Я всегда буду любить деревянную гитару, а не диджейский пульт. Я люблю письма, бумажные книги, которые пахнут краской. И буду любить до конца своих дней!

Люди потихоньку разучиваются вообще общаться. В интернете с тебя снимается ответственность: голову можно не помыть, зубы не почистить.

— Готовите какие-нибудь эксперименты? В одном из своих старых интервью вы говорили, что хотели бы поиграть с оркестром Михаила Финберга :)

Пока ничего оригинального. Жизнь группы достаточно унылая и обыденная: терзаешься в муках, придумывая песню, потом репетируешь. Нужно записать её, найти деньги для этого. В России даже репетиции очень дорого обходятся. Я вспоминаю с упоением времена, когда мы в Минске репетировали каждый день. А там всё очень дорого. Каждый из музыкантов репетирует у себя дома и только перед концертами мы собираемся на несколько репетиций.

К экспериментам готовы всегда. Я раньше даже говорил, что у нас никогда не будет ремиксов, а вот получилось. Очень хороший парень из России, DJ DreamTim, делает ремиксы и сделал нам сначала «Под куполом», а теперь и на «Ещё один раз» ремикс. Эта песня кстати будет в альбоме, мы её переписали и захотели включить в альбом.

С оркестром чудесно было бы сыграть. Если бы была такая возможность, конечно, согласились бы. Но очень многое упирается в финансы…

Даже тур тянем своими силами, никаких спонсоров нет. Так что надеемся на поддержку зрителей :) Мне самому интересно, чем это завершится, в каком настроении мы будем. Не хочется обламываться. Если всё пройдёт хорошо, то мы попробуем сделать что-то подобное в России. Там тоже такого практически нет, все точечно выезжают. Хочется такой душевности. Как раньше музыканты садились в свой микроавтобус и ехали с концертами? Их не волновал шоу-бизнес, они просто несли радость, добро, любовь, хоть это банально звучит. И люди в городах их ждали. Им хватало на еду-бензин-ночлег и ехали дальше. Вот она жизнь рок-н-ролльного музыканта!

Надеюсь, тур даст почву для размышлений другим нашим музыкантам.

Тур начался с чего? Сижу дома, загрустил совсем — весна всё не наступает — и подумал, что нужно что-то сделать, покататься-развеяться, например: концерт-дорога-концерт-дорога. Начинаю интересоваться у друзей: кто у нас турами занимается в Беларуси? А никто! Никто даже не знает, что там в других городах происходит. А нам идея пришла месяц назад, и хотелось всё сделать до лета. Начали звонить по городам, связываться по скайпу с организаторами, и всё как-то получилось. Даже если народу не будет на концертах — ничего страшного. Если думать что никто не придёт, тогда вообще концерты придется не делать, а поэтому и не писать песни? Под лежачий камень вода не течёт!