The Hysteria: «Мы просто разнесём клуб, сложим всё посередине зала и подожжём»

Минские маткорщики The Hysteria стали третьей командой из СНГ, заключившей контракт на Западе — с итальянцами Memorial Records. На Ultra-Music ребята презентуют новый ЕР «Trojan Horse» и клип на песню «Black Cat Wailing at the Moon».

Наш корреспондент встретилась с гитаристом Антоном Роговым и басистом Валерием Юшкевичем, чтобы побеседовать о зависти, горящих крестах на кладбище и февральских поездках в Бердянск.

«Кто нас вообще там знает? Пять человек на фейсбуке»

— Вы попали на лейбл не сразу?

Антон Рогов: Мы начали пробиваться в 2011 году. Но на тот момент качество нашей записи и промо — фото, видео… нет, тогда даже видео у нас не было, только live’ы — оставляло желать лучшего. Пусть нам казалось, что всё это звучало круто, но на деле было далеко не конкурентоспособно.

Валерий Юшкевич: Вообще, это нас изначально заметили. Насколько помню, однажды мне написал Антон, что нас приметил какой-то лейбл. Мы вышли с ними на связь, стали высылать промо, писать, какие мы хорошие, и так далее. И после этого получили не то чтобы негативный ответ — нам честно сказали: пришлите что-то одно, потому что прошлый материал нас не устраивает. По-моему, это было как-то так, практически дословно.

Антон: И у нас возникла идея — записать новый материал. Мы сделали сплит, сняли промо-видео на композицию «The Messenger» и с этим багажом откатали тур. После того, как по окончании опубликовали новость, лейбл сам написал, мол, ребята, привет, нам очень понравилось то, что вы делаете.

Валерий: Это была реакция на сам сплит. Мы целенаправленно выставили всё для бесплатного скачивания, потому что это была «обкатка», по крайней мере, как мы предполагали. И вот с нами связался замечательный Эрос, уже второй раз, причём на достаточно позитивных нотах. Он написал: «Помните, каким было наше общение, и какое оно сейчас?». То есть он сам указал нам, что в чём-то был не прав, и в чём-то, возможно, ошибался. В любом случае, контракт — это резонанс на материал, исполнение, работу, которую мы проделали с тех пор.

— На лейбле в основном итальянцы…

Антон: Да, итальянцы, но в нашем случае это Европа.

Валерий: Кто нас вообще там знает? Ну, The Toobes там слышали, Rasta. И то, что с нами согласились сотрудничать, это огромный шаг вперёд и шанс попасть в Европу и обрести слушателя там.

Они тоже имеют кое-что со сделки. Для них интересно сотрудничество в плане рекламы. То есть это такой эксперимент, который, возможно, принесёт какой-то фидбэк в виде новых слушателей из России, Украины, Беларуси. Насколько я понимаю, они не имеют здесь никаких развитых сетей. Мы для них — ещё один рынок. Очень много западных групп пытаются сейчас регистрироваться Вконтакте и как-то криво спамить, мол, ребят, поддержите. Многие стали ездить к нам в туры. Причём не только знаменитости, но и какие-то маленькие локальные группки из той же Италии, Франции. Просто приезжают к нам играть.

— От кого больше зависит успех группы: от лейбла или менеджмента?

Антон: Эти два понятия тесно завязаны. Лейбл только продает, он — магазин. Менеджмент же планирует всю деятельность артиста. Всё идет сугубо через него: промо, деньги, средства на клипы и концерты, рекламу.

— А как называется ваш менеджмент?

Антон: Пока что этот вопрос не решён, он будет известен сугубо после релиза, то есть уже в эту среду.

— По условиям контракта, вам нельзя выкладывать музыку в свободный доступ. Это относится и к старым записям?

Антон: Вообще наши записи висят на bandcamp.com и на многих других сайтах с надписью «Free download».

«Мы хотим снять порнотриллер на кладбище»

— Почему в ваших видео никогда нет сюжета?

Антон: Первое наше видео — просто реклама возможностей группы. Типа, мы такие-сякие, едем к вам на концерт. А клип «Black Cat Wailing at the Moon» — компиляция нашего тура, грубо говоря, отчёт.

Валерий: Это нарезки для того, чтобы люди поняли, что мы сейчас из себя представляем.

— То есть, глубокого смысла там нет?

Валерий: Глубокий смысл будет в следующем видео. У нас уже есть сюжет, выбраны актёры и песня. Осталось найти время, место и подобрать подходящего режиссёра, который бы сделал так, как мы планируем.

Антон: Вообще, мы хотим снять порнотриллер на кладбище с горящими крестами и людьми в этом огне. Всё просто! Мы покажем, насколько прогнила религия.

Валерий: И общеcтво.

— А не боитесь, что в России в связи с последними законами вас не поймут?

Валерий: А мы на Запад будем ориентироваться. Слова-то не на русском, никто не поймёт. Наш менталитет не располагает к тому, чтобы вдумываться в то, над чем надо думать. То есть если слова на русском — хорошо, а нет — тогда «поют — и поют». Не у всех хватает сил и желания думать над происходящим. Не понимаю этого.

— А куда дели обещанных ещё в «The Messenger» Дарта Вейдера и фаллоимитатор?

Антон: Вырезали. Решили, что детская психика наших фанатов — а нас и дети слушают — не выдержит такого серьёзного надругательства.

Валерий: Но мы их всё же сняли, пусть на это ушло больше времени, чем на само финальное видео. И мы обязательно обыграем этот момент в следующей работе. Будет не Дарт Вейдер, но фаллоимитатор точно будет. Его вообще легко оказалось достать. Он буквально появляется из ниоткуда.

— По каким странам будет проходить обещанный европейский тур?

Антон: Италия, Франция, Германия, из ближних стран — Польша, Эстония, Чехия.

— И чем будете удивлять зрителей?

Антон: Мы просто разнесём клуб, сложим всё посередине зала и подожжём. Нас, как минимум, запомнят.

Валерий: Когда я сбрасываю наши live-записи ребятам из США и Европы, они говорят, что у них такое мало кто делает. Думаю, нашего подхода к делу хватит, чтобы нас запомнили и позвали ещё.

Антон: Вот ещё один момент. У нас вышел сплит, и по реакции можно судить, как воспринимают нашу музыку здесь и там. Почему-то у нас отношение к экспериментальной музыке совсем другое. Там люди более понимающие, и тех, кто «в теме», немного больше. Поэтому будем надеяться, что у нас всё «выгорит».

Валерий: Осенью у нас выйдет полноформатный альбом, и, возможно, мы отправимся в тур в поддержку не нашего EP «Trojan Horse», а полноценной работы, с новым шоу и новым… всем.

«У наших зависть содержится уже в крови»

— Поясните, что вы понимаете под «чисто нашим» отношением к музыке?

Валерий: Отличающаяся от западных людей реакция. У наших зависть содержится уже в крови. То есть когда ребятам с Запада что-либо не нравится, они это игнорируют, либо пишут: «Ну окей, сойдёт». Наши же обязательно прокомментируют, что это «говно». Если из всех комментариев выделить самые популярные, то обязательно будет про уши и сексуальную ориентацию. Я не могу сопоставить, почему. У людей, может, какие-то комплексы, что они хотят засунуть мне х*й в уши. А американцы пишут по собственной инициативе мне благодарности за то, что я показал им, как играть на басу и пробудил в них желание снова взять инструмент в руки. Это приятно. От наших же редко такое услышишь, и это обидно. Я не то чтобы ищу особого признания, нет, но люди у нас какие-то злые.

— Может, так влияет Беларусь?

Валерий: Да нет, это беда всего СНГ. Одинаковая жопа, что в России, что в Беларуси и Украине. Поверьте, я бывал везде с турами и могу оценить масштаб трагедии. Есть что-то в воздухе…

Антон: В СНГ все выросли на одних книжках и думают одинаково.

Валерий: Я тоже вырос на этих книжках, и что?

Антон: Из всех наших привычек самая противная — это привычка к халяве. Никто не хочет благодарить за труд, но, признаю, что есть исключения.

— Вы за то, чтобы всегда платить за музыку?

Антон: Нет. Но смотрите. Мы продаём мерч по той же цене, за которую его изготовили. На видео потратили собственные деньги. И никогда ничего ни у кого не просили. Сейчас только предлагаем: кому не жалко, пожертвуйте столько, сколько хотите.

Валерий: Но наш собственный барабанщик не хочет поддерживать эту инициативу. Это странно, он парадоксальный человек.

Хороший пример когда-то показала канадская группа Protest The Hero. Они выпустили три альбома, когда решили, что больше не хотят платить лейблу, и издали альбом за пожертвования фанатов. Цена была 125 тысяч долларов. Ребята мало того, что собрали необходимую сумму уже за сутки, так через неделю у них было в три раза больше. Вот такая практика очень правильная. Суть политики: платишь некую сумму и получаешь пакет услуг от группы, начиная альбомом и заканчивая совместной записью. Но у нас такое не пройдет. Банальный пример: Sarah Where Is My Tea так и не смогла собрать нужное количество денег от поклонников, насколько я помню. Звезды типа ##### с трудом наскребают мизерные для группы с подобным стажем суммы. Сопоставляя это с Америкой и Европой… Здесь слова, пожалуй, излишни. У нас никто не хочет развиваться. Всё тлен.

«Мы многому научились, например, не ездить в Бердянск в феврале»

— Вы презентуете программу на Западе, а когда представите в Беларуси?

Валерий: С новыми законами всё сложнее и сложнее это сделать. Я знаю, что тут уже надо регистрировать свою группу, то есть проходить через какие-то комитеты цензуры. Возвращаемся к Совку. Будет сидеть какая-нибудь жирная сальная женщина, которая станет оценивать мою музыку и говорить, что мы поём неправильно. Меня не устраивает такой расклад, когда женщина, годящаяся моей маме в мамы, решает, можем ли мы играть. Поэтому, пожалуй, будет какой-нибудь закрытый концерт только для своих. Снимем маленький клуб и проведём презентацию.

— А у вас уже были проблемы с цензурой или законом?

Антон: У нас проблемы были только с клубом. Руководству не понравилось, что наш вокалист висел вниз головой на потолке.

Валерий: Мы не хотим таким образом получить тёрки с законом и закрыть себе визу, а значит, закрыть себе путь на Запад.

— То есть, вы хотите эмигрировать?

Валерий: А почему бы и нет? Да, есть такие планы, но их ещё нужно… сопоставить, что ли, чтобы они получились. А как всё выйдет — посмотрим.

— Когда-то Вконтакте вы писали, что «пока заводы стоят», вы «нюхаете кокс и ничего не делаете». Не мучает совесть?

Антон: Они стояли и год назад, и пять лет назад, и десять, начиная с 91-го или 92-го года. Тут уже ничего не поделаешь. Я думаю, что их скоро разворуют, распилят всё, что можно, построят новые красивые офисы, насадят туда планктона и будут себе дальше стоять. У нас далеко идущие планы.

— Расскажите о своём самом ужасном концерте.

Антон: О, мы тогда познакомились со своим вокалистом. Город Бердянск, наш первый тур. Было минус 28 за окном. В 5 утра приехали в город и узнали, что нам негде жить, и пришлось самостоятельно искать себе квартиру. Кода приехали в клуб и увидели, что внутри… для антуража не хватало только использованных шприцов и пакетов с клеем. Хотя они, скорее всего, где-то там и были. И козы посреди сцены.

Валерий: Клуб собой представлял подвал парикмахерской, наверное. Пол залит бетоном с нанесённой разметкой. Стены разрисованы ультрафиолетом, такой вот психодел и жесть. К тому же внутри было где-то минус десять. В импровизированном зале стояла такая же температура. Аппаратура…

Антон: Это был лучший звук за весь тур.

Валерий: Аппаратура там была никакая. Но мы отыграли неплохо. Холод не помешал нам надеть шорты и попрыгать-побегать. Это был наш первый тур, всё теперь кажется таким детским. Мы многому с тех пор научились, например, не ездить в Бердянск в феврале. Там море замерзло на километр вперёд, море! Я никогда до тех пор не видел мёрзлого моря! То была суровая зима.

А в нынешнем туре не было плохих концертов. Были лишь организаторы, которые не выполняли своих обязанностей по рекламе и промоушену.

Антон: Большая часть рекламы шла через интернет с помощью наших друзей и знакомых, и просто хороших ребят. Грубо говоря, через паблики, которые нас поддерживают. Думаю, надо им сказать большое спасибо.

Кода мы ехали в свой первый тур, нас вообще никто не знал. Нам повезло, что группы, с которыми мы выступали, приводили своих друзей, те, в свою очередь, друзей и так далее. Когда ехали второй раз, нас уже ждали. А в этот раз, помимо Украины, где нас любят и знают, мы захватили и Россию.

Валерий: Можно, конечно, завоевывать город за городом. Но мне кажется, что лучше с таким же количеством посещений поехать в Европу. Больше эмоций, впечатлений, общения. Я по образованию лингвист, и мне интересно именно общение, менталитет европейцев, их реакция на нас как на группу, людей и иностранцев. Концерты и музыка — это само собой, но мне интересна еще и эта часть.

«Здесь принято сидеть и ныть»

— Почему контракты с Западом подписали Украина и Беларусь, но не Россия, как думаете?

Антон: Здесь принято сидеть и ныть. Смотрите, нам посчастливилось, но не всем же будет так везти! Насколько я знаю, в России музыканты хотят получить всё и сразу. Была когда-то одна большая группа, которая пыталась гонять в туры и стремилась попасть на известный лейбл в Штатах. Но ничего у них не получилось, и они распались.

Но есть и те, которым я хочу пожелать удачи. Например, группе My Autumn. Они хороши, во-первых, в силу качества, во-вторых, в силу идей, в-третьих, в силу целеустремленности. Они самостоятельно ездили в туры по Европе и отыграли огромнейшие туры в СНГ, думаю, у них большой потенциал.

— Пользуясь случаем, можете разом ответить всем своим завистникам.

Валерий: Нечего им сказать, разве что «ходите на концерты, слушайте музыку». Мы приветствуем новые лица на наших выступлениях и ценим старых друзей. На самом деле, завистники тоже играют нам на руку, продвигая наше имя. Это не чёрный пиар — завистники дают нам внимание, и это здорово, если не тратить на это нервы, а принимать философски.

Антон: Всё возвращается бумерангом.

Валерий: В отличие от России, у нас нет общей музыкальной тусовки, а есть мелкие группки, которые постоянно сталкиваются друг другом и скандалят. Мордобой не приветствуется, хотя, возможно, он помог бы выпустить пар. И мордобоя нет, и грязь продолжается. Пустая трата времени.

Антон: Да, я однажды искренне поздравил одну группу с успехом, но смайлик в конце предложения их возмутил. «Как ты вообще осмелился!»

Года полтора назад была попытка создать какой-то движ среди музыкантов нашего профиля.

— И чем всё закончилось?

Антон: Фиаско.

Валерий: Мне кажется, что пусть лучше эти завистники-музыканты играют, развиваются, пишут музыку, чем поднимают непонятный шум. Когда швыряются грязью, она может не долететь до цели, но всегда останется на руках.