Максим Старцев: «Re:Public — показатель популярности группы в СНГ»

Со дня открытия в Минске клуба Re:Public прошло полтора года. Корреспондент Ultra-Music встретился с директором и арт-директором клуба Андреем и Максимом Старцевыми и поговорил о проблемах отечественных групп, дружбе с Noize MC и работниках КГБ на концертах.

«У нас не прижились всего пять человек»

— Клуб — это, по сути, ваш семейный бизнес. Существует какое-то разделение труда? Как вообще сорганизована работа в Re:Public?

Максим: По сути, Андрей Валентинович является директором в полном смысле этого слова. Он занимается финансами и всем остальным, в чём мне не разобраться. А я занимаюсь веселухой :) Валентинович — сдерживающая сила. Если я слишком зарвусь, он напомнит мне об этом.

Андрей: Я по своим функциям, обязанностям, правам и по ответственности отвечаю за всё, что здесь происходит. Начиная от поломанного унитаза, заканчивая расчётом с артистами и работниками. Я руковожу людьми. Обеспечиваю людям фронт работ, обеспечиваю материалами для этой работы и обеспечиваю вознаграждениями за проделанную работу.

Когда я начинаю за кого-то из работников делать их работу, грубо говоря: договариваться с артистами, продавать в кассе билеты, обслуживать посетителей, делать какие-то вещи по обслуживанию артистов — это уже плохо. Такой работник мне не нужен. У нас это все знают, и ребята делают свою работу очень хорошо. К этому мы шли полтора года. В общей сложности коллектив состоит из 60 человек. Официантки, коммерческий директор, служба безопасности, техники, звуковики, световики…

Макс: Ими руководит, а с концертным отделом справляется, как может :)

Андрей: Ими трудно руководить. Им всем от 23 до 27 лет. Мне 51 год. Трудность состоит в том, чтобы найти с этими ребятами общий язык, чтобы они тебя воспринимали, уважали…

Макс: И боялись :)

Андрей: И боялись, да :) Чтобы они меня не подводили. К счастью, за полтора года у нас всё устаканилось. Всего человек пять не прижились.

Макс: В плане персонала можно сказать, что Re:Public добился того, чего мы хотели. Моим отделом я полностью доволен. Работаем с удовольствием.

Андрей: Ещё одна из моих задач, чтобы у них не появлялось настроений вроде «всё класс», «всё нормально». Мне нужно каждый день их подгонять, контролировать. В общем, арт-директор — руководитель одного из структурных подразделений в клубе.

— Андрей Валентинович, на Вашей странице Вконтакте написано, что Вы учились в школе в ГДР, в городе Эберсвальде. И есть пометка, что в то время Вы играли на бас-гитаре.

Андрей: Да, в школе я играл в группе на бас-гитаре. И когда учился в инязе, тоже играл и пел.

— И были выступления, концерты?

Андрей: Самодеятельность больше.

Макс: Мой отец чёрный внутри :)

Андрей: Профессионально я этим никогда не занимался.

«Была такая ситуация: деньги на ремонт кончились — пора открываться»

— И как Вас занесло в музыкальный бизнес?

Макс: Всё началось с концерта «Без билета». Давний-давний концерт во Дворце искусств. Это был наш первый контакт с этим делом. Я у него деньги брал для концерта. Обещал, что верну, но, естественно, ничего не вернул. Получился очень смешной концерт. «Как в гробу» мы его называли. Это был не первый блин комом. Просто прикольно получилось.

Вторым стал концерт группы «Сегодняночью». Тогда, я так полагаю, папа ещё не думал о том, чтобы сменить сферу деятельности. А уже потом вдруг что-то изменилось, и отец начал интересоваться концертной деятельностью. Как-то Илья Малиновский подал ему идею о концерте группы «Бумбокс». Это был наш первый успешный концерт.

Андрей: После иняза я работал переводчиком, представителем фирм, занимался торговлей древесиной и деревопереработкой…

Макс: У нас дома постоянно были сладости из Германии и Польши.

Андрей: Да, в Германии много времени проводил. Меломаном я всё время оставался и подсадил детей.

Макс: Пытался меня к Deep Purple безуспешно приучить. Но моя первая любимая группа Queen, за что папе спасибо.

Андрей: Меня всегда это интересовало. Концерт «Без билета» прошёл как-то мимо меня. На концерте «Сегодняночью» потеряли три тысячи долларов. Я тогда много зарабатывал — выжили. После концерта группы «Бумбокс» я понял, что это деятельность, за которую можно жить. Теперь всё, что связано с организацией концертов, мне интересно.

Затем учредили «Концепт-стиль». Мы долго-долго концы с концами сводили, не могли найти своё место, потом меня пригласили директором «Реактора».

Макс: Подожди, ты как-то перескочил. Мы сделали «Концепт-стиль», нашли двух артистов, которые давали нам жизнь: Noize MC и «Бумбокс»…

Андрей: Да, наработали артистов. Sunsay, Мамонова, Петра Дранго привозили. Я приобрёл связи, нашёл хороших партнёров. Виталик Супранович со своей компанией. Мы с ними до сих пор работаем очень успешно. А только затем меня пригласили в «Реактор» директором. После его закрытия я снял в аренду это помещение. Сделали здесь ремонт за деньги, которые пришлось искать на ходу. Кажется, сарай сараем…

Макс: Крематорием его ещё называли.

Андрей: Но денег нереальное количество вложили. У меня никогда их столько не было, пришлось искать людей с деньгами. Причём до конца не доделали. У нас была такая ситуация: деньги на ремонт закончились — пора открываться. Открылись и постепенно начали всё доводить до ума. До ума мы будем его доводить, пока будет существовать клуб.

В условиях, когда нет конкуренции, всё это делать очень трудно. Если бы был какой-нибудь конкурент, я бы знал, что делать. А так ждёшь, что кто-то что-то увидит свежим взглядом и скажет. Или сам что-то увидишь. Освещение, покраска, бары, что-то по ассортименту, по обслуживанию. Ещё одного такого клуба нет.

По сути, в Минске всего два клуба: один маленький — «Граффити», и один большой — Re:Public. Всё остальное — дискотеки и ночные дискотеки. Это клуб, где собираются люди с одинаковыми интересами. Не выпить, закусить, познакомиться с девушками. А именно по музыкальным интересам. Остальные, может, и можно клубами назвать, но это клубы совершенно другого плана.

«Я никогда постоянно не слушал Noize MC в плеере»

— С концерта Noize MC 30 сентября 2011 началась история клуба. Как вы себе его представляли и на что ориентировались?

Макс: Цель была как в «Реакторе»: концерты для совершенно любой аудитории. Пытаемся делать мероприятия для всех субкультур. Когда все узнали, что «Реактор» закрывается, в нём попытались заткнуть дырки всем, чем попало.

В случае с Re:Public мы знали, что будем единственными. Знали, что конкуренции не будет, несмотря на обещания вновь открыть «Реактор». Провели работу над ошибками. Решили, что лучше мы не будем работать каждый день с концертами, чем работать с лишними.

Андрей: Ориентировались на музыку, которая интересна молодёжи и которая звучит в клубном формате. Ведь музыка в широком смысле — это и Киркоров, и Ванесса Мэй, но в клубном формате эта музыка не звучит.

Макс: Это всё называется альтернативная сцена. У нас иногда выступают поп-артисты, но только те, кто максимально приближён к слову альтернатива. Например, «Бумбокс» невозможно назвать поп-группой, хотя они популярны везде и их знают все. Когда мы делаем поп-концерты, мы перемещаемся на другую площадку.

— Александр Богданов считает, что с экономической точки зрения в Беларуси клубный бизнес не выгоден. Рентабельно ли содержать такой большой клуб?

Андрей: Клуб — это хозяйственная единица. Должны сходиться концы с концами. 60 человек работают, им нужно платить зарплату, а ещё платить налоги. Рентабельно, да. Если бы было не рентабельно, мы бы через полгода закрылись.

— Я помню одно из первых интервью Макса перед открытием, в котором он говорил, что нужно два года, чтобы клуб начал приносить прибыль.

Андрей: С большего прав был, да. Мы хотели за год вернуть деньги, которые сюда вложены, но не получилось. За два года получится отбить только те деньги, которые были потрачены.

— Иван Алексеев как-то сказал, что их первый концерт в Минске стал чуть ли не одним из первых крупных концертов в истории группы. Я однажды видел, какие у вас тёплые и дружеские отношения…

Макс: Я могу сказать, что это наши лучшие друзья. Это одни из тех людей, приезд которых мы очень ждём и с которыми нет никаких барьеров. Скоро будет их двойной концерт, с акустикой, с какими-то невероятными инструментами — будет безумное шоу. Но я никогда постоянно не слушал Noize MC в плеере. У меня есть пара любимых песен, и всё.

Андрей: С Ваней я сошёлся сразу, на первом концерте. Мы подружились, позже подружились семьями. Перезваниваемся раз в неделю.

Макс: Когда я бываю в Москве, первым делом звоню Ваньке и Максу Крамару.

Андрей: Первый их концерт был в «Реакторе» в декабре 2008 года. За это время его гонорар вырос в пять раз, цены на билеты, естественно, тоже. Он стал мегазвездой российской альтернативной сцены. Тогда он так не был раскручен в России, а в Беларуси почему-то пользовался популярностью.

— По-моему, Андрей Хлывнюк из «Бумбокс» посоветовал вам привезти его.

Андрей: Первый раз о Noize MC мне рассказал даже не Хлывнюк, а их техник Егор. Он тогда сказал: Noize MC — самый крутой в России, везите его. Я сначала не запомнил. Через полгода я переспросил, записал, посмотрел в Интернете — и привезли.

«У „Без билета“ — 8 марта, у J-морс — 14 февраля, а у „Дай Дарогу!“ — когда им вздумается»

— Какова политика у концертного агентства «Концепт-стиль»?

Макс: Наша ниша — концерты для всех. Мы предоставляем юридические услуги всем организаторам. У нас нет никаких форматов. Мы выступаем, несмотря на название, не как концептуальное агентство. Оказываем помощь любым организаторам, не важно, делают они концерт в Re:Public или в любом другом месте.

Андрей: Политика многоплановая. Во-первых, делать мероприятия, которые собирают людей. Во-вторых, оказание юридических услуг для других организаторов, у которых нет юридического лица. И, в-третьих, самая для нас приятная: выискивать свежачoк и привозить его сюда. Началось всё, как я уже говорил, с «Бумбокс», «Нойза», затем был Стрыкало. Мы первыми его привезли и практически раскрутили. На первом концерте было триста человек, на последнем — тысяча. Сейчас группа The Retuses. Это бомба. Мы возлагаем на них большие надежды.

Макс: Последние полгода мы начинаем усиленно заниматься привозом молодняка. Группа «Есть Есть Есть», например. Был шикарный концерт. Парадоксально, но в СНГ ребята собирают в два-три раза меньше, чем у нас. Я верю, что они тоже однажды скажут, что в Минске у них был первый крутой концерт. Сейчас у нас с Богдановым есть идеи насчёт интересного мероприятия, которое состоится следующей зимой. Оно будет содержать в себе всю авангардную сцену. Re:Public — показатель популярности группы в СНГ. Если ты в Минске собираешь клуб, ты везде будешь собирать сопоставимые площадки.

Андрей: Мы сотрудничаем с самыми актуальными и модными белорусскими группами. LILAC., The Blackmail, Yellow Brick Road, The Toobes, «Мутнаевока».

Также такие гранды, как J:морс, «Без билета», «Дай Дарогу!». У нас для них всегда преференции, всегда зелёный свет. С этими группами нам всегда приятно работать. У них стабильно раз в год забита дата. У «Без билета» — 8 марта, у J:морс — 14 февраля, а у «Дай Дарогу!» — когда им вздумается :)

— Я читал в одном интервью, что Вы чуть ли не продюсер «Мутнаевока».

Андрей: Нет, продюсером я так и не стал, потому что начал активно заниматься клубом. Но всячески ребят поддерживаю.

Макс: «Мутнаевока» нужно взять яйца в кулак и что-то делать. У белорусских групп есть ряд больших проблем: первая — ни*уянеделание. Они просто сидят и думают: «А чего мы тут добьёмся?» Второе — они ленятся найти себе менеджмент, от которого сейчас зависит всё. И третье — они сильно друг друга засирают. Я вас очень прошу, угомонитесь. Вы все в одном котле варитесь.

— А назовите ТОП-5 самых посещаемых и популярных белорусских групп, по вашим наблюдениям.

Макс: В этом году J:морс на первом месте, «Дай Дарогу!» — на втором, «Без билета» — на третьем. РСП как-то собрали восемьсот человек, но это было давно. Не могу сказать, сколько они сейчас соберут. Четвёртое и пятое можно разделить между The Toobes, «Петлёй Пристрастия» и :B:N:.

Андрей: Akute! Единственная белорусскоязычная группа, которая регулярно собирает много людей.

— Помимо работы, какие у вас увлечения? Макс, ты же занялся проектом «Кино на палочке»

Макс: Да, он подморозился немного. У меня — кино, «Арсенал»… Сейчас понял, сколько я упустил за столько лет без путешествий. Это, конечно, обоснованно. Клубом усиленно занимались. В этом году я планирую активно поездить по фестивалям. Ещё много пью :)

— Андрей Валентинович, Вы закончили в своё время иняз, Макс его не закончил. Как, с Вашей точки зрения, высшее образование сейчас необходимо?

Андрей: Образование необходимо, и мне очень грустно, что Максим не закончил вуз.

Макс: Я считаю, что оно желательно, но не необходимо.

— Исторически сложилось, что предыдущее поколение ругает каждое последующее. Как вам сегодняшняя молодёжь?

Андрей: Публика становится лучше. Отрицательного отношения к молодёжи у меня нет. В возрастной группе от 20 до 30 лет, конечно, есть свои больные, свои сволочи, свои подлецы…

Макс: Мерзавцы :)

Андрей: Мерзавцы, да :) Я считаю, что эти пропорции не меняются с течением времени.

Макс: Я вижу, что меняется в молодёжи. Я убеждён в том, что молодёжь стала более претенциозная. Они сами себе противоречат. Просят у тебя новую музыку, ты им привозишь новую группу, но они отказываются на неё идти, потому что они её не знают. Они в любой новой группе видят копию чего-то. Все вдруг стали критиками.

Андрей: В музыкальном плане публика стала очень образованной. Хотелось бы, чтобы люди приходили на знакомого артиста просто полюбоваться, проникнуться харизмой. Чтобы они понимали, что живое выступление никогда по звуку не будет таким, как в наушниках. Чтобы наслаждались общением с артистом — такой бы публики побольше.

Макс: Пропадает культ отношения к артисту как к сверхчеловеку, которым нужно восхищаться. Сейчас у каждого второго есть своя группа.

«Концерт хороший, а клуб — говно»

— К слову, много мнений, причём разнополярных, насчёт звука в Re:Public. Как вы сами оцениваете звук в клубе и что планируете предпринимать?

Макс: Сразу нужно сказать, что живой концерт и прослушивание аудиозаписи подразумевает разные цели. Живой концерт — это в первую очередь энергия. Звук, конечно, тоже важен, но не в первую очередь.

Андрей: Бывают концерты, на которых звук объективно плохой. Это зависит от профессионализма артиста. Профессиональный артист должен отчекаться перед концертом и настроить звук так, чтобы зрителям было приятно его слушать. К сожалению, существуют группы, которые не успевают или не считают нужным это делать.

Макс: Бывали случаю, когда группа приходила на саундчек за полчаса до того, как в клуб начинали пускать публику.

Андрей: А люди начинают плеваться. На артистов плеваться не будут — плюются на клуб. Концерт хороший, а клуб — говно. Мамонов три часа ходил с одной гитарой. Он с ней прошёл снизу доверху и ровно три часа пел песни и добивался того, чтобы звук был идеальный. Sunsay, Бабкин очень долго отстраиваются.

Второй фактор — руки и уши звукорежиссёра. Он может настроить звук так, чтобы ему было хорошо слышно, а то, что будут люди ниже и выше, он не учитывает.

Макс: Существует ещё фактор проклятия. Есть режиссёры, их буквально парочка, которые ни разу не смогли выстроить хороший звук, и они ничего другого не находят, как ругать Re:Public.

Андрей: В общем, звук зависит от звукорежиссёра, артиста и акустики клуба. Акустика действительно очень сложная, у нас пять ярусов. Одному там не слышно, а когда спустится на танцпол, идеально слышно.

— Правда ли, что за каждым клубом закреплены несколько работников МВД и КГБ, которые посещают все концерты и составляют отчёты?

Андрей: Дело в том, что вопросами культуры занимается Министерство культуры, а нами непосредственно Управление культуры по городу Минску. Деятельность клуба связана с большим скоплением людей, за этим, естественно, следит МВД. У КГБ есть тоже свои функции. Я точно не знаю, какие. Какие-то проблемы, связанные с молодёжью, отслеживают нарушение законодательства.

Естественно, всё смотрится, и я со всеми контактирую, но никаких препятствий, запретов. Мол, мы вас закроем, если кто-то выступит, — такого нет. Я не вчера родился. Эти ребята, с которыми приходится общаться, в два раза младше меня, им 25–30 лет. У меня с ними полный контакт и никаких проблем.

Макс: Нормальные вменяемые ребята. У правительства нашей страны есть свой курс, за которым нужно следить. Это работа, и они приходят, смотрят. Не было ни разу, чтобы присутствовавший представитель после концерта подошёл и сказал нам: «Ничего себе! Что это было только что?» Это совершенно нормально. Они работают на свою страну и следуют курсу.

«Нельзя допускать косяков, которые позволил себе лидер „Крамбамбулі“»

— Была большая шумиха по поводу конфликта клуба с концертным агентством «Шабли», связанная с отменой концерта «Крамбамбулі». Чем он всё-таки закончился?

Андрей: Шумиху поднял организатор концерта. Дело не касалась запретов… Может, и касалась… В общем, получилась ситуация, которую мы с организатором прогнозировали. Мы заранее договорились, кто как себя ведёт в данной ситуации. Человек повёл себя не так, как мы договаривались. Мне это, естественно, не понравилось. Я сказал, что концерт делать мы не будем. Времени было достаточно, чтобы перенести концерт на другую площадку. Оставался ровно месяц. Это всё, что я могу сказать. Больше и добавить нечего.

— Ведь дело едва не довели до суда.

Андрей: У нас очень хороший юрист. Он так ответил на все их претензии, что они просто заткнулись, и их не слышно и не видно.

Макс: У меня по этому поводу только одна мысль: если ты артист и находишься в той группе риска, которая у нас существует, ты должен это понимать и быть готовым ко всему, вести себя соответствующим образом. Не позволять себе косяков, которые позволил себе лидер группы «Крамбамбуля». Вспоминаю историю в «Реакторе» с концертом «Ляписа Трубецкого». Как тогда изначально вёл себя Михалок и как он готовился к концерту, хоть концерт и не состоялся в итоге.

Если ты находишься в этой группе, ты не должен допускать подобного. Михалок не допустил, Вольский допустил. Самое ужасное, что у нас из-за этого испортились отношения с организатором. Этого очень не хотелось. Когда у нас иногда происходят намёки на подобные ситуации с другими организаторами, то в первую очередь мы слышим выражение: «Давайте что-нибудь решать». Вместе. В этой ситуации с «Крамбамбулей» все начали разделяться по лагерям, мне было очень обидно это читать.

Андрей: Он пересел из нашей общей лодки в другую и сказал: «Вы крайние, вы виноваты».

Макс: Не хотелось ни с кем ссориться, и я надеюсь, что всё-таки мы это со временем забудем.

— Андрей Валентинович, о чём Вы мечтали в возрасте Максима и о чём Макс сейчас мечтает?

Андрей: В 24 года я работал военным переводчиком в ГДР, в Советской армии. Как раз у меня заканчивался срок службы в армии, я служил лейтенантом, это был 1986 год. Тогда я мечтал, честно скажу, вступить в партию и работать в КГБ :) В партию я вступил, а в КГБ не прошёл медкомиссию и очень расстроился.

Макс: У меня чуть-чуть другая мечта. Я хочу сделать невероятный фестиваль. Раньше я говорил, что хочу оставаться в клубах, сейчас хочется чего-то более масштабного. Иметь финансовые возможности, чтобы гонять на каждую игру «Арсенала», чтобы мама с папой подольше пожили… И очень хочу, чтобы лет через пять Минск стал городом, куда обязательно ездят все артисты в туре, и их не надо было уговаривать, как сейчас.